каждый ученый это понимает. Именно поэтому Тихо Браге лишился носа на дуэли.
— Из-за чисел?
— Потому что он утверждал, что существуют так называемые комплексные числа, а его противник отказывался это признавать.
— И кто был прав?
— Тихо Браге. Но нос он все равно потерял.
Она дала ему время обдумать свои слова.
— Вы слышали об Аврааме Трахтмане? — Она не стала ждать ответа, продолжая: — Российский иммигрант в Израиль. В России он был профессором математики, но в Израиле никак не мог найти работу и в конце концов стал вышибалой. И вот, пока он пытался утихомирить распалившихся выпивших подростков, он решил одну из главных математических загадок нового времени: теорему о раскраске дорог. Вам это о чем-то говорит?
Она быстро дышала, как будто запыхалась.
— Не особо.
— Изначально она очень проста: представьте, что какой-то человек приезжает в незнакомый город, чтобы проведать друга, но при этом он не знает, где тот живет. У улиц в этом городе нет названий, но друг звонит и предлагает ему быть его телефонным проводником, командуя при этом только «налево» или «направо, «налево» или «направо». Может ли человек найти дом своего друга только по этим подсказкам, где бы этот дом ни находился?
— Ну, если ему повезет.
— Правильный ответ — да, сможет. Доказательства я, пожалуй, опущу. Вы знаете Григория Перельмана? Российского математика, который доказал так называемую гипотезу Пуанкаре?
— Ханна! — Нильс поднял вверх руки, как сдающийся ковбой.
Она вздохнула.
— Да-да. Извините.
Она отодвинула стул назад и глянула в окно на озеро, где показалась пара моторных лодок.
Нильс поднялся. Ему хотелось задать множество вопросов, но они беспорядочно толкались, мешая друг другу, так что он ничего не спросил. Молчание в конце концов прервала Ханна:
— Но почему у жертв на спинах эти числа? — Поначалу в ней говорил ученый, но потом ищейка взяла над ним верх: — И кто это сделал?
Она вздохнула, посмотрела на часы, перевела взгляд на кипу бумаг и улыбнулась.
— Вот уже почти час, как вы пришли, а мы даже не начали читать.
Лежащее на столе досье походило на громадный кирпич.
— И все это относится к делам об убийствах? — спросила Ханна, закуривая.
— Кажется, да. — Нильс откашлялся. — Сара Джонссон, сорок два года, Тандер-Бей.
— Это значит, что она была убита первой?
Нильс пожал плечами.
— Может быть. Не знаю. Пока это значит только то, что она первая в этом досье. Вот так она выглядела.
Нильс выложил на стол фотографию подстриженной под пажа женщины с грустными глазами.
— Смерть наступила 31 июля 2009 года. Так что нет, она не первая, перуанку убили в мае.
— Тандер-Бей? — переспросила Ханна, рассматривая карту мира.
— Это в Канаде, возле озера Верхнего. Одно из самых больших озер в мире.
Ханне потребовалось всего несколько секунд, чтобы отыскать Тандер-Бей и воткнуть булавку.
— Сара Джонссон работала врачом в больнице и жила одна. Не замужем.
— Это написано по-английски?
— Часть по крайней мере. В том числе краткая справка о ней. Мне кажется, там и по-итальянски что- то есть.
— Ладно. Следующий. — Ханна стояла наготове, держа в руках следующую булавку.
— Тут есть еще информация о Саре. — Нильс просмотрел страницу. — Еще много всего. Вот это, кажется, некролог из местной газеты.
— Который раздобыл итальянец?
— Похоже. Здесь написано, что она закончила медицинский факультет Торонтского университета в 1993 году. Здесь есть еще интервью на английском.
— С Сарой Джонссон?
— Да. — Нильс полистал бумаги.
— А она красивая, — сказала Ханна, рассматривая фотографию. — Похожа на Одри Хепберн.
— Нет, интервью не с ней самой, а с кем-то, кто учился вместе с ней. С некоей Меган Райли.
— Зачем у нее брали интервью?
— Это похоже на запись. Может быть, это было радиоинтервью, в котором говорили о Саре Джонссон.
— И зачем итальянец это вам отправил?
— Хороший вопрос. Меган Райли характеризует Сару как
— Бедняжка, — сочувственно сказала Ханна.
Нильс кивнул.
— Вот, посмотрите. Он даже раздобыл детскую фотографию Сары — если это она, конечно.
Ханна взглянула на фотографию шестилетней девочки, немного неуклюже сидевшей на качелях.
— А вот это похоже на записи разных врачей и психиатров.
— Разве такие документы не конфиденциальны? Их ведь итальянец не мог раздобыть сам?
— Ну почему, — возразил Нильс. — Мог, если был достаточно упорным.
Он просмотрел выписки. Часть из них была совершенно нечитабельна.
— Судя по всему, в 2005 году с Сарой что-то случилось. Она начала выказывать симптомы психической нестабильности. Панические атаки, расстройство сна, параноические тенденции.
— Там указана какая-то причина?
Нильс покачал головой и вернулся к бумагам.
— А, вот, подождите. Я, кажется, пропустил это в некрологе. Может быть, тут есть связь: в 2005 году ее уволили с работы из-за дела, получившего освещение в местной прессе.
— Что за дело?
— Здесь ничего об этом нет. Хотя стойте… — Нильс порылся в бумагах. — Вот, теперь я кое-что нашел. Газетная вырезка… — Нильс хотел было прочитать ее на английском, но статья оказалась слишком большой, так что он передумал.
— Что там написано?
— Что Сара Джонссон уволена с немедленным отстранением от должности за то, что использовала для спасения смертельно больного мальчика лекарство, не прошедшее клинические испытания. Мальчик выжил, но поскольку речь шла о принципе и дело вызвало значительную волну критики, у руководства больницы не оставалось другого выхода, кроме как уволить врача.
— Лекарство, не прошедшее клинических испытаний?
— Так здесь написано. Насколько я знаю, на сертификацию нового лекарства может уйти до пятнадцати лет, и Сара Джонссон, по-видимому, не могла так долго ждать. Поэтому она нарушила правила и спасла мальчика.
— Это имеет какое-то отношение к паранойе?
— Где врачебные заключения? — Нильс поискал среди бумаг. — Об этом здесь ничего нет. Написано только, что паранойя становилась все ярче и ярче и что в 2006 и 2008 годах Сара лежала в психиатрической больнице в Тандер-Бей. Тамошний психиатр, некий доктор Аспет Лазарус, характеризует Сару как «периодически полностью теряющую адекватность из-за страха, что кто-то преследует ее и хочет лишить
