высматривает кого-то в толпе прибывших. Нильс затащил Ханну с собой в вокзальный туалет.
— Что случилось? — спросила она.
Нильс не отвечал, пытаясь собраться с мыслями. Как они могли найти его так быстро? Это слишком, неправдоподобно быстро — как и тогда, в порту. Должно быть, кто-то их предупредил. Неужели Ханна звонила в полицию? Нильс внимательно смотрел на нее, снова и снова обдумывая события дня. В порту он зашел в магазин, а она осталась снаружи и теоретически могла позвонить. В поезде она выходила в туалет.
— Почему ты так на меня смотришь?
Нильс перевел взгляд на пол.
— Там снаружи стоит человек, полицейский в гражданском. Он нас ищет.
— Откуда ты знаешь?
— Я такие вещи вижу сразу.
Нильс лихорадочно соображал. Выдать его могла только Ханна. Или же… Он рывком вынул из кармана телефон. Так и есть, включен.
— Черт!
— Что такое?
— Ничего.
— Они проследили тебя по сигналу телефона?
— Да.
Нильс подождал пару минут, после чего снова выглянул в окошко туалета. Пассажиры продолжали входить в поезд и выходить из него. Количество багажа потрясало воображение, люди тащили его за собой и толкались, чтобы успеть забрать все свои вещи. Нильс подумал, что перед Рождеством мир должен весить значительно больше, чем в остальное время. В ту же секунду он снова заметил мужчину:
— В конце перрона.
— Он до сих пор там?
Нильс снова осторожно выглянул в окно и закрыл дверь в туалет. Дело было не столько в том, как этот человек присматривался к окружающим, сколько в том, что в руках у него был лист бумаги: всякий раз, когда мимо проходил мужчина средних лет, человек тут же опускал глаза на свою ориентировку.
Нильс затащил Ханну с собой в одну из кабинок. Она оказалась умницей, никаких жалоб на застарелую вонь мочи. В соседнюю кабинку кто-то зашел, чтобы отлить, Ханна улыбнулась и задержала дыхание. Стены были исписаны отчаянными объявлениями: «Парень ищет парня. Молодой мужчина ищет зрелого мужчину».
— В таком месте наверняка нелегко жить, если ты не укладываешься в сексуальные нормы, — сказал Нильс, когда они снова остались одни.
— Нет. Но это вообще всегда нелегко, — ответила она авторитетно.
— Ты выходи первой и следи. Мужчина средних лет, рост около 180, светлая дубленка. Он нас ищет. Если он по-прежнему там, дай мне знак, закашляй.
— А потом?
— Развернись и спокойно зайди в соседний туалет. Сделай вид, что ты только что ошиблась дверью.
Ханна направилась к выходу. Через мгновение он услышал на удивление естественный кашель, после чего хлопнула дверь в женский туалет. Он прождал пять долгих минут и выглянул в коридор. Мужчина уходил вниз по лестнице. Он сдался.
За вокзалом, по пути к автобусу, Нильс корил себя на все лады. Прошло много лет с тех пор, как он в последний раз участвовал в поисках людей. Он был переговорщиком и не привык даже думать о чем-то подобном. Слежка, спутники, вышки мобильной связи. Сначала он вынул из телефона сим-карту, потом основательно потоптался по самому аппарату. Это оказалось очень приятно.
— Можно мне твой телефон? — спросил он.
Ханна без возражений протянула ему телефон. С противоположной стороны улицы пожилая пара, качая головами, следила за тем, как Нильс бросил его на тротуар и раздавил ногами.
Сперва они ехали по главному шоссе, потом автобус заколесил по маленьким проселочным дорогам.
— Я, кажется, узнаю эти места, — сказала Ханна, глядя в окно. — Я не была здесь тридцать лет. И тогда было лето.
— И где-то там есть гостиница?
— Да, тебе тоже так кажется?
Они въехали в город, который, как и большинство других датских городов, невзыскательно начинался супермаркетом и одноэтажными домами из красного кирпича, но красиво заканчивался у старого рыбацкого поселка. Автобус остановился.
Ханна поднялась с места.
— Ну вот мы и приехали.
У автобуса стояли двое местных стариков с велосипедами.
— Здравствуйте, — сказал Нильс, подходя к ним. — Вы не знаете, гостиница открыта?
Недоверчивые взгляды и то особое молчание, которое практикуется только в очень маленьких городках.
Нильс собирался повторить вопрос, но тот из стариков, у которого было больше зубов, сплюнул остатки табака и ответил:
— Там закрыто для туристов. Приезжайте летом.
— Закрыто вообще или закрыто для туристов?
Они не отвечали. Вмешалась Ханна:
— Вы точно уверены, что тут в городе негде переночевать?
Беззубый ответил:
— Спуститесь к самому пляжу и идите на север. Поосторожнее только, там ездят товарные поезда, а шлагбаум не работает.
— Спасибо.
Они шли по песчаному следу: по мере того как они приближались к морю, песка становилось все больше и больше. Если бы песчаного следа им показалось мало, можно было идти на звук — море гудело так, будто берег бомбили. Нильс никогда не понимал людей, которые хотели жить поближе к морю, там ведь никогда не бывает тихо.
— Осторожно!
Нильс схватил Ханну в охапку и оттащил ее назад. Поезд промчался мимо них, и машинист только сейчас вспомнил о гудке, который прозвучал уже как нагоняй, а не как предупреждение.
— Идиот, — сказал Нильс.
— Нас ведь предупредили, что шлагбаум не работает.
— Да, и спасибо им за это. Но как насчет тех, кого никто не предупреждал?
Рельсы были почти скрыты под завалами снега и песка, шум моря перекрывал рев дизеля. Шлагбаум по-прежнему пытался опуститься, но ему это не удавалось. Какое-то время они молчали. Нильс чувствовал закоренелую неприязнь полицейского к ненадежному транспорту. Рано или поздно кому-то из его коллег придется стоять тут и утешать родственников погибшего, управлять работой «скорой» и пожарных и пытаться выяснить, кто виновен в происшедшем.
Широкий пляж у Северного моря казался неприветливым, маленькие ручейки и озера вгрызались в песок. Нильс с Ханной переступали через них, в то время как ветер отчаянно пытался сбить их с ног. Ханна засмеялась.
— Почему ты смеешься?
Она не могла остановиться.
— Нет, ну почему ты смеешься?
Она продолжала хохотать, зажимая рот ладонью. Они пошли дальше, Ханна сдавленно хихикала на
