– Интересным…
– Да, интересным. Обидно, что не узнаю, как там все на самом деле.
– Обидно. – Палач взглянул на часы. – Ладно, мне нужно идти.
Гаврилин вдруг улыбнулся, почти весело.
– Что тебя развеселило?
– Очень забавная эпитафия – «Убийце было некогда».
– Не получается у нас разговор.
– У меня просто выдались трудные сутки. Знаешь, когда трижды за двадцать четыре часа тебя пытаются убить, то это как-то утомляет.
– Наверное.
– Скажи, а это нормально, что человек не боится смерти? – спокойным голосом спросил Гаврилин, – У тебя в этом деле опыт побольше.
– Не знаю. Честно, не знаю, – Палач пожал плечами и встал. – А что?
– Да так, для общего развития.
– Извини.
– Да ладно. Это…
– Что?
– Так, ерунда…
– Что?
– Что? А ничего, господа бога… Что, нельзя было просто нажать на спуск? Какого черта устраивать ток-шоу из моего убийства? Что, получил удовольствие? Нравится тебе это? Я оправдал твои ожидания? Или тебе хотелось, чтобы я валялся у тебя в ногах и плакал? Просил, чтобы ты впервые в жизни не выполнил приказ? Да? Взял бы и просто выстрелил. В разговоре. Всадил бы мне пулю и оставил бы умирать. Какого черта вас всех тянет на разговоры? Какого?
– Какого черта? – Палач развел руками, – Не знаю, просто при нашей работе очень редко приходится поговорить откровенно.
– Да не поговорить тебе хотелось, – резко бросил Гаврилин.
– А чего?
– Исповедоваться.
– Исповедоваться?
– А что – нет? И начальство мое и ты – всем хочется поговорить о своих грехах, попытаться оправдаться. Объяснить. А безопаснее всего это делать будущему покойнику. Чтобы и поболтать в сласть и тайну сохранить.
– Исповедоваться, – Палачу эта мысль показалась вначале странной, а потом вдруг из глубины души скользнула тень, не дававшая ему покоя, и слилась со странной мыслью об исповеди.
Гаврилин напрягся. Сейчас бросится, подумал Палач. Сейчас прыгнет, понимая, что шансов у него практически нет.
– Не нужно глупостей. Ты сегодня останешься живым.
– Что?
– Я сегодня не буду тебя убивать.
– Почему?
– А мне еще хочется с тобой поговорить. И еще мне очень хочется, чтобы ты все передал своему начальству. Все, что я скажу. Понял?
– Понял, – Гаврилин немного расслабился, но потом внезапно снова напрягся.
– Что еще?
– Мое начальство сейчас лежит мертвое у моих ног.
– Обратишься к другому.
– Это единственный мой канал. Может быть, есть свой канал у Хорунжего?
– Это меня уже не интересует. Слушай дальше.
– Слушаю.
– Я выполню приказ. Даже если при этом мне придется… Даже если…
– Я понял.
– Вот и хорошо. Но при одном условии. Первый и последний раз я ставлю условие.
– Какое?
Палач подошел к Гаврилину почти вплотную, наклонился:
