– Что?
– Я… нет, ничего.
Палач насмешливо посмотрел ему в глаза и вышел. У него еще очень много сегодня дел. Очень и очень много.
– Чего уставился, придурок? – спросил Бес у Жука.
– Будешь гнать волну – глаз на жопу натяну, – спокойно сказал Жук.
– Да ну тебя…
– Жрать хочешь?
– Да.
– Тогда вали на балкон за картошкой. Почистишь и пожаришь.
Бес тяжело вздохнул. Убил бы козла, своими руками. Ничего, придет время. Придет.
Глава 3
Палач
Город представлял собой смесь воды, домов, людей, машин и грязи. Все влажного серого цвета, со смазанными чертами и нелепыми движениями.
Город копошился как скользкая куча лежалого, забродившего мусора. При каждом движении хлюпало, маслянистая поверхность луж трескалась, и тяжелые капли летели во все стороны.
Палачу показалось, что даже стены домов пропитались водой и сыростью, что достаточно дотронуться до стены рукой – поверхность стены чавкнет, и из щелей вязко полезет серая, ноздреватая грязь.
И все равно, осень ему нравилась. Нравилась своей честностью и определенностью. Весна, как нищенка выпячивала голые ветки и хрупкие ростки, пытаясь вызвать жалость, лето пыталось вскружить голову запахами и красками, зима все прятала под снегом и льдом, раскрашивала безжизненные лица людей морозным румянцем, а осень…
Вот она, грязная, промозглая, вздрагивающая под порывами ветра, давно уже не пытающаяся прикрыть свою наготу лохмотьями одежды. Немытая, нечесаная осень с вечно слезящимися глазами и пронзительными голосом сквозняков. Как пропитая баба, бесстыдно справляющая нужду у всех на глазах. И плевать ей на всех, и обо всех она скажет правду, потому что уже самой нечего терять. А то, что у нее осталось – несколько месяцев жизни, она с готовностью отдаст за глоток водки.
И не нужно ей уже много, после пары глотков забывает она обо всем и может часами сидеть на одном и том же месте, грязная, растрепанная и мерзко воняющая.
Осень не врет. Она понимает цену жизни. Она понимает, что жизнь не стоит ничего. Ровным счетом ничего.
Палач понимал осень. Не любил, любить что-либо он разучился окончательно, а понимал. Он знал, что это его последняя осень, знал, что время его истекло, знал, что те, кто приказывал ему, уже наметили срок, что задание, которое он с гадливостью сейчас выполняет – последнее задание.
Палач знал это тем внутренним знанием, для которого вовсе не нужно иметь информацию. Это знание сформировалось в нем помимо его воли, помимо его сознания. Он не знал откуда, но знал это наверняка.
Это знание позволяло ему смотреть на людей с презрительной усмешкой. Было немного обидно, что вся эта навозная куча будет жить и после его ухода, что он не сможет победить в своей войне против людей. Но это он знал изначально – людей слишком много.
Лучше бы это случилось осенью, и небо пусть будет затянуто тучами, чтобы не было видно звезд. И чтобы не радовались люди, чтобы вода слепила их глаза, а тела их чтобы дрожали от сырости и холода.
Палач отступил в сторону, пропуская пробегающую в арку двора кучку мальчишек. По грязи, по лужам, не разбирая дороги. Они не замечают всего этого, не замечают, что грязь уже облепила их ноги и одежду, что она уже вцепилась в их тела и души.
В окне третьего этажа штора была отдернута. Палача смешила эта предосторожность, но хозяин квартиры относился к этому очень серьезно. Очень серьезно. Хотя прятаться ему было не от кого. Через него Палач получал информацию и приказы, и через него же передавал отчеты и заказы. Никто не мог угрожать связнику, но он всегда был преисполнен серьезности и деловитости, или того, что он принимал за деловитость и серьезность.
Палач про себя называл его Пустышкой. Он и действительно был пуст. Он не вызывал к себе даже никаких чувств. Он даже не был человеком. Так, призрак, обманка. Пустышка.
Наверняка он сидит с самого раннего утра возле окна, наверняка уже давно заметил Палача, но когда тот нажал кнопку звонка, за дверью почти пять минут было тихо, потом щелкнул замок, но дверь приоткрылась только на длину цепочки.
– Вы одни? – каждый раз один и тот же вопрос.
– Да.
Пустышка с сомнением помолчал, потом дверь закрылась, звякнула цепочка, дверь открылась, и Пустышка сдавленным голосом пригласил войти. Как только Палач переступил порог, дверь захлопнулась.
– За вами никто не следил?
– Нет, – как обычно ответил Палач.
Интересно, как Пустышка отреагирует, если однажды Палач скажет, что за ним следили?
Квартира Пустышки была заполнена смесью запахов прелости, грязного белья и какого-то варева. Палач
