Палач взглянул на часы. Они уже должны занять свои позиции. За полтора месяца бесконечных убийств они даже приобрели опыт, действуют без его контроля.
Агеев вжился в свою роль и даже не спрашивает, что будет с ним дальше, сколько все это будет продолжаться. Агеев уже обходится без шпаргалок, когда нужно в очередной раз связаться с кем-нибудь по телефону и сообщить, что ему было угодно нанести очередной удар.
И даже слава убийцы нравилась ему. Временами Палачу казалось, что Агеев искренне верит в то, что говорит, что он искренне убежден, что сам, без принуждения, начал эту бойню.
Это хорошо, это позволит Палачу в последнем акте почти до самого финала оставаться зрителем. Еще немного и группа сможет спокойно обходиться без него. Смогла бы.
Палач еще раз посмотрел на часы. Все, пора. Блондин, Стрелок, Наташка, Бес, Жук и Агеев через несколько минут начнут. Они думают, что это очередной этап. Палач знает – последний.
Суета
Наташка защелкнула косметичку и встала. Бар был слишком тесным и слишком прокуренным, кофе подгорелым, а музыка старой. К кофе Наташка не брала ничего, кроме пачки сигарет, пирожные и бутерброды на стойке бара особого аппетита не вызывали.
Как не вызывали особой симпатии и пятеро жлобов за соседним столиком. Козлы. Ведут себя, как дома, орут, лапают официантку и тычут бычками в вазу с искусственными цветами. В принципе Наташке было все равно с кем трахаться, но с этими дебилами она бы легла в постель в последнюю очередь. Или вообще не легла бы.
Наташка еще раз взглянула в сторону соседнего столика. Точно, не легла бы. Лучше уж… Да кто угодно… Тем более что через несколько минут этот вопрос вообще станет чисто теоретическим.
Одно в этих придурках хорошо – живут как поезда, точно по расписанию. В баре этом появляются ровно в шесть часов вечера. Почти минута в минуту. И сидят до восьми вечера.
Наташка не спеша прошла к выходу. Из-за этой дебильной пятерки посетителей в баре, и так не особо посещаемом, в это время вообще не бывало.
Наконец-то, один из кретинов соизволил уделить ей оценивающий взгляд. И тут же снова отвернулся. Они заняты. По долетавшим до ее столика репликам за полчаса Наташка смогла представить себе круг проблем пятерки – забить стрелку, наехать на лоха, включить счетчик. Скука. Наташку это уже не могло привлечь. И нельзя было поразить крутым прикидом и накачанными мышцами.
Она видела, как самые крутые прикиды пропитываются кровью, а мышцы превращаются в фарш. Видела и сама это делала.
Минутная стрелка на часах возле выхода прыгнула. Андрей может психануть. Наташка вспомнила свою первую встречу с Агеевым и в очередной раз поразилась, как он изменился. Совсем крутой. Ведет себя как начальник.
Его дело. Она свое все равно возьмет. Никуда ты, милый, не денешься. Никуда.
Наташка спокойно поднялась по лестнице, толкнула железную дверь. В лицо пахнуло сыростью. Зима в этом году совсем ни в дугу.
Машина стояла чуть в стороне, Наташка огляделась по сторонам и, осторожно переступая через лужи, двинулась к ней.
– Что там? – спросил Агеев, открыв дверцу.
– На месте. Все. Кроме них – только бармен и официантка.
– Хорошо, – сказал Агеев, – я пошел, а ты тут посмотри за дорогой и машиной.
– Ладненько, Андрюша, – сказала Наташка, ей вдруг захотелось пойти вместе с ним, но просить она не стала – все равно откажет. – Я тебя подожду.
Агеев вышел из машины, поправил на себе плащ, взял с сидения пакет и захлопнул дверцу.
– Ты в машину не садись, подожди в стороне, – сказал, не глядя на Наташку.
– Сама знаю.
– Я пошел.
– Ни пуха!..
Агеев не ответил и быстрыми шагами пошел к бару. У входа остановился, замешкался на секунду, оглядываясь по сторонам. Было уже темно, и Наташка быстро потеряла его силуэт из виду. Заскрипела дверь бара. Тяжело стукнула, закрываясь.
Началось, подумала Наташка и чуть не зевнула. За последние полтора месяца все это успело надоесть. Они убивали и убивали. Нескольких сразу и по одному. Женщин и мужиков. Деловых и понтующихся. Всяких.
Только Наташке эти убийства не приносили ни удовольствия, ни облегчения. Пулей из автомата или пистолета – это все детский сад, полная лажа. Убивать Наташка хотела так, чтобы чувствовать каждое движение жертвы, слышать каждый ее стон, каждое дыхание, до самого последнего.
Только дважды Наташке повезло. Только дважды за декабрь Наташке повезло. Вот это было здорово. Даже от одного воспоминания об этом у Наташки закружилась голова, и тепло разлилось по всему телу, несмотря на моросящую с неба гадость.
Наташка прислонилась спиной к дереву и закрыла глаза. Дрожь пробежала по ее телу, от век до кончиков пальцев.
…И привкус крови на языке.
…И податливая плоть под руками.
