– Может, – согласился Батон, который принял сегодня на грудь не меньше приятелей. – Только нужно позвонить Гире и об этом рассказать.
– Я позвоню, – сказал Брюлик и достал телефон. – У него три пять семь, или семь пять три?
– Семь, пять, три, – Батон всегда хорошо помнил цифры и числа.
– Але, – сказал в трубку Брюлик, – тут такая байда…
О всех событиях прошедшего дня Браток узнал только поздно вечером, когда к нему приехал Гринчук.
Слушал Браток молча, механически ощупывая припухшую губу и бровь. Когда подполковник от констатации фактов перешел к своим предположениям, Браток немного оживился.
– И мочкануть могут? – уточнил Браток.
– Могут. Я думаю, что обязательно постараются.
– Весело.
– Ты как?
– Деньги и звания нужно отрабатывать, – сказал Браток.
– Это шутка?
– Какая уж тут шутка…
– Ты мне совсем не нравишься в последнее время, – сказал Гринчук. – Абсолютно.
– А кому я нравлюсь? – спросил Браток. – Кому я сейчас могу нравиться? Если я и сам себе не нравлюсь?
– Мне не нужно, чтобы ты отрабатывал.
– А что нужно? Чтобы я хотел подохнуть с вами за компанию? Типа, из дружбы и братской любви? – Браток засмеялся. – И есть для вас разница? Я пойду под пули конкретно за бабки и погоны. Мишка тот и сам не знает, чего попрется. Сам решит, или в мозгах у него снова перемкнет. Да и вы ради чего в это дело полезете? Под пули или еще чего?
– Я…
– Вы. За что? Ради чего? Тоже бабки и погоны будете отрабатывать? Звание подполковничье? Или третью звезду получить захотите?
– Это мое дело.
– Тогда не лезьте ко мне в душу с поучениями, гражданин начальник. Браток я, понятно? И прапорщик Бортнев. И не Браток. И не прапорщик.
– Ты сам-то понял, чего сморозил?
– Я-то понял. Я понял. Я базар фильтрую. А вы не поймете, потому как были вы ментом – ментом и остались. Рвали задницу не понятно из-за чего, и снова рвете. Нет? Скажите, что я не прав.
– Не скажу.
– То-то и оно. Ладно, давайте прикидывать, как на свою задницу приключений побольше нагрести.
– А они сами подгребутся. Мы с тобой давай лучше прикинем, что будем делать с Громовым.
– С кем?
– С охранником, который еще позавчера должен был принести мне двадцать штук баксов. И не принес.
– Здрасьте, – сказал Браток. – У вас других дел сейчас нету.
– Пока нету.
– Прячется ваш Громов. Залег куда-то.
– Не похоже. Подумай сам, Ваня. Он перепугался совершенно конкретно. И для него это был нормальный выход. Куда он спрячется? Из города сбежит? У него тут и квартира, и барахла полно, ты ж сам выяснял. Чего ему все это бросать?
– Не знаю. А с чего ему было на хозяйскую дочку-малолетку лезть? Шалаву найти себе не мог?
– Правильно. Молодец. Соображаешь. Ты все очень точно сформулировал. Если человек ведет себя неправильно, то нужно разобраться, чего это он так. Ты же сам говорил, что Громов этот жмот редкостный. И ничего не сделает, если это ему не обещает прибыли. Говорил?
– Говорил.
– Вот, значит, мы пока и займемся этим Громовым. Пока наши с тобой неприятности не поднакопятся. А тогда будем их решать.
– Сомневаюсь я что-то, что Громов много нам скажет.
– А мы постараемся.
– Прямо сейчас? – Браток посмотрел на часы.
– Самое время. В проклятые годы культа личности все аресты проводились ночью. Вот мы и съездим к Громову поболтать. И я уж не знаю, кем ему нужно быть, чтобы не ответить на наши вопросы.
И они приехали на квартиру к Громову. И долго жали на кнопку звонка. И им никто не открыл, хотя с
