– Хочешь, я тебе его глаз подарю? – спросил Краб и не оборачиваясь сказал, чуть повысив голос, – Кирилл, сделай нашему гостю глаз. Тебе правый или левый?
Гаврилин отвел наконец взгляд от крови:
– Зачем?
– Что?
– Зачем вы его так?
– А ты ведь молчал… Как там мой заказ?
– Сейчас, сейчас, – ответил Кирилл и заорал на Нолика, – кожу, кожу отодвинь, мудак.
– Стараются люди, – сказал Краб, вынул из кармана носовой платок и тщательно вытер лицо.
А руки дрожат, отметил автоматически Гаврилин. Дрожат. И вовсе не от возбуждения.
– Зачем вы его? – снова спросил Гаврилин.
– А ты хотел чтобы тебя?
– Вам же не он нужен!
– Нам нужен тот, кто организовал разборку в кабаке.
Нолик взвизгнул.
– Убью, падла, – закричал Кирилл.
– Что там у нас? – спросил Краб.
– Глаз…
– Что ж ты, Кирилл, уже и глаз целым достать не можешь? – с отеческим укором спросил Краб.
Еще один из зрителей метнулся к выходу.
– Не получится мне тебя глазом побаловать, – сказал Краб, наклонившись к самому лицу Гаврилина, – лопнул глазик. А второй вынимать неудобно. Понимаешь, человек с одним вынутым глазом – это ужас. А с двумя – просто инвалид. Ну бог с ним, с глазом.
Краб похлопал Гаврилина по плечу и обернулся к Кириллу:
– Займитесь пальчиками. Молоток в углу. И принесите кто-нибудь тряпку – мастерам утереться.
Гаврилин сглотнул.
– Ты что-то побледнел, – сказал Краб.
Удержаться, подумал Гаврилин. Удержаться.
Отошедший в угол комнаты Нолик вернулся, раздался звук удара, глухой и какой-то скользкий.
– Точнее бей, фраер!
Удар и хруст, как по ветке возле костра.
Еще удар. И не прекращающийся клокочущий звук хохота. Невнятный и от того еще более жуткий.
– Да он же все равно ничего не чувствует! – сказал Гаврилин.
– А это и не важно, – Краб положил руку на плечо Гаврилину, – важно что ты все это чувствуешь. Знаешь, раньше для принцев всяких держали мальчиков для битья. Этих мальчиков били за проступки принцев. И на принцев это сильно действовало. Ты у нас принц?
– Ублюдок.
– Может быть. А ты мне больше ничего не хочешь сказать?
– Сволочь.
– Ногу! – сказал Краб, и через секунду кость громко хрустнула от удара молотка.
– Я это был, в кабаке, оставьте его в покое!
– Кто был с тобой? – спросил Краб.
– Я это был… Я… Я… – стены подвала стремительно раздвинулись, полыхнули черным огнем.
… – я это был, – прошептал Гаврилин.
Он уже не сидел на стуле, щекой он ощущал шершавый бетон, медленно подползала к мозгу боль от ран и от ушибленного лица.
Он упал в обморок. Как последняя девчонка. Как…
– Воды принесите ведерко, – голос Краба откуда то издалека, – вы пока отдохните, ребята.
Краем глаза Гаврилин заметил, как два силуэта выпрямились и отошли к двери.
Краб тоже вышел из подвала.
Гаврилин перевернулся на живот, резануло в боку, но Гаврилин сдержал стон. Нельзя ему сейчас привлекать к себе внимание.
Тошно. Гаврилин пополз. Медленно, чертовски медленно. Успеть.
