виновника торжества, засмеялся.
– Я рад, – повторил Махмутов. – Здесь собрались только те, кого я уважаю. Разве что…
Махмутов снял микрофон со стойки и прошелся вдоль столиков. Видеокамеры проследили его движение.
– Разве что, за небольшим исключением.
Одна из дам уронила сумочку, торопливо подняла ее и снова уставилась на Махмутова. Сейчас, подумали все.
– Ты, Ваня, проспорил, – еле слышно сказал Гринчук. – Он решил этим начать.
Браток вздохнул, полез в карман и вытащил бумажник.
– Потом проигрыш отдашь, – сказал Гринчук. – После аттракциона.
– К сожалению, – голос Махмутова стал похож на голос проповедника, – и вы, умные и сильные люди, можете допускать ошибки. Я, конечно, слишком молод, чтобы упрекать или учить вас, но я должен помочь всем нам. Сделать подарок всем нам. Я хочу…
Махмутов замолчал, подбирая слова. Или делая вид, что подбирает слова. Мать Махмутова со стоном вздохнула. Отец налил себе вина. Они также как и все не знали, что именно задумал их сынок.
– Скажу честно – мне было поначалу страшно. Все мы почему-то стали бояться одного человека… – все оглянулись на Гринчука.
Тот привстал со своего стула и поклонился. Помахал рукой видео-операторам. Зрители отвернулись.
Полковник испытал сильнейшее желание встать и выйти. Сегодня утром он по телефону пытался отговорить Гринчука от прихода на праздник, и Махмутова от ошибки. Одинаково безрезультатно.
– Налейте мне, пожалуйста, сока, – тихо попросила Инга у Полковника.
– Вам Юрий Иванович ничего не говорил? – Порлковник налил сок. – О…
– О том, что должно произойти? – уточнила Инга.
– Да.
– А разве что-то должно произойти? – удивилась Инга.
– Мне было страшно, но я решил, что больше тянуть нельзя, – Рустам сделал патетический жест левой рукой. – Сегодня я хотел бы сказать прямо в глаза подполковнику милиции Гринчуку…
– О Господи! – выдохнула какая-то дама.
– С ума сошел? – громко спросила Мила Чайкина.
Мать схватила ее за руку.
– А чего он фигню несет? – Мила попыталась вырваться, но мать держала крепко.
– Я хочу сказать подполковнику милиции Гринчуку, – повторил Рустам, – что он негодяй и подлец. И лжец, покрывающий преступления своих приятелей.
– Ну-ну, – сказал Гринчук.
– Вы уверены… – Махмутов-младший дернул головой. – Ты уверен, что можешь лезть в личную жизнь и душу каждого из нас, что можешь обвинять нас во всех смертных грехах, а сам…
– Юрий Иванович, да скажите же вы ему! – крикнула Мила.
– Я больше не хочу молчать, – возвысил голос Махмутов. – И я понимаю, что моим словам вы не поверите. Но есть человек…
Одни из двух охранников, стоявших возле задних дверей, открыл ее. В сад вышла девушка. Светло- розовое платье, светлые волосы, рассыпавшиеся по плечам, легкие светлые туфли. И немного испуганный взгляд огромных ярко-голубых глаз.
Теперь одна и видеокамер фиксировала вошедшую, а вторая неотрывно смотрела на Гринчука.
– Ее зовут Марина, – торжественно произнес Махмутов. – И я долго уговаривал ее не бояться и рассказать все, как было на самом деле. Она боялась. Как все мы боимся… Как раньше боялся и я.
Рустам подошел к девушке.
– Все охранники держат нас, – тихо сказал Михаил. – Готовы обнажить стволы.
– Вот это я понимаю, – также тихо ответил Гринчук. – В пацане помирает писатель.
– А я вот не понимаю, – сказал Браток. – Я еще вчера говорил – не нужно доводить до греха.
– Ты, главное, не дергайся раньше времени, – посоветовал Гринчук.
– Это было месяц назад… – тихо сказала Марина.
Рустам держал микрофон перед ее лицом, поэтому каждое слово было хорошо слышно. Тихий девичий голос, журчание фонтанов.
– В самом конце февраля. Двадцать пятого, – Марина вздохнула. – Я шла по улице вечером… От подруги. И тут возле меня остановилась машина. «Джип»… Я думала, что это снова кто-то попытается познакомиться… Но из машины, с заднего сидения, вдруг вышел человек…
– Он есть здесь? – быстро спросил Махмутов.
Марина обвела взглядом собравшихся и указала рукой:
