Одна фраза великого стратегического гения товарища Дыбенко открывает нам весьма многое. В свое время он командовал Балтийским флотом, и в его подчинении находилась разведка Балтфлота. Затем он был военно-морским наркомом, и под его командованием была вся военно-морская разведка. Позже он командовал рядом военных округов, и каждый раз в его подчинении был мощный разведывательный аппарат с собственными зарубежными агентурными сетями, которыми товарищу Дыбенко надлежало руководить.
Мы вскоре увидим, как товарищ Дыбенко командовал полками и дивизиями, эскадрами и флотами, а сейчас пока отметим, что о действиях разведки у него было представление смутное. Надеюсь, каждый любитель детективного жанра знает: для того чтобы передавать секреты японской разведке, вовсе не обязательно знать японский язык. А для того чтобы передавать секреты американской разведке, не обязательно владеть американским языком. Если в получении информации заинтересованы ОНИ, то пусть ИХ разведчики учат НАШ язык. А наши разведчики должны учить их языки. И вполне могло оказаться, что американский разведчик овладел русским языком и сумел с товарищем Дыбенко объясниться, не прибегая к языку американскому. Неужто такие вещи были непонятны товарищу Дыбенко? И не пора ли этого героя рассмотреть внимательно?
Павел Дыбенко — матрос Балтийского флота. Начал службу на штрафном корабле «Двина» («Красная звезда», 26 февраля 1989 г.). Чем провинился матрос Дыбенко, наша любимая армейская газета не сообщает. Но явно не своей революционной деятельностью. Иначе сообщили бы.
В разгар Первой мировой войны матрос Дыбенко — один из зачинщиков антивоенного выступления на линкоре «Император Павел I». Эта интересная особенность проявится потом многократно: наши гениальные полководцы в большинстве своем происходили из числа пацифистов, не желавших воевать. Балтийский флот бездействовал, корабли стояли в базах, матросики отсиживались по теплым кубрикам, бездельем томились, от скуки бунтовали. Во все времена на всех флотах мира корабельных бунтовщиков вешали на реях. Тем более — во время войны. Но Российская империя была уж слишком либеральной. На том и сгорела. Бунтовщика и подстрекателя Павла Дыбенко не расстреляли, не повесили, а переодели солдатом и отправили на фронт. «Советская военная энциклопедия» (Т. 3. С. 277) сообщает, что и на фронте товарищ Дыбенко занятий своих не прервал и продолжал заниматься тем же самым — антивоенной агитацией. Тут его снова арестовали. Вешать бы такого, но нет. Не вешали. А там и падение монархии. И сразу Дыбенко становится как бы главой Балтийского флота. Пьяная матросня озверела. Под руководством Дыбенко и Раскольникова (о нем речь впереди) творилось чудовищное насилие в отношении флотских офицеров и их семей. Следом за офицерами жертвами резни стали все, кого можно было назвать «контрой». А так назвать можно было любого. Дикие сцены матросского разгула описаны многократно. Одно из свидетельств — книга А. Ольшанского «Записки агента Разведупра» (Париж, 1927). То, что десятилетиями объявляли клеветой, теперь признает «Красная звезда» (4 октября 1997 г.), рассказывая о линкоре «Император Павел I»: «Лейтенанта Савинского ударом кувалды по затылку убил подкравшийся сзади кочегар Руденок. Той же кувалдой кочегар Руденок убил и мичмана Шуманского. Он же убил и мичмана Булича. Старший офицер, старавшийся на верхней палубе образумить команду, был ею схвачен, избит чем попало, затем дотащен до борта и выброшен на лед».
Офицеров убивали просто за то, что они офицеры. И топили в прорубях. А некоторых не топили. Перепившиеся приблатненные братишки Дыбенко с Раскольниковым катались на рысаках по офицерским трупам, втаптывая их в снег и навоз.
Из нашей памяти это вытравлено. Но флот базировался там, где сейчас Финляндия. Во Второй мировой войне большие и мощные страны без долгого сопротивления сдавались тоталитарному напору, а маленькая Финляндия вдруг проявила такую стойкость, которая смутила самого Сталина. Причиной тому — тела русских офицеров, раздавленные санями пьяного революционера. Тех офицеров Финляндия запомнила. Народ Финляндии знал, что если Красная Армия покорит их страну, то освободители будут сдирать кожу с живых людей, вбивать гвозди в головы, отрезать носы, языки и уши, выкалывать детям глаза, творить все то, что творил пьяный Дыбенко. Потому, несмотря ни на какие потери и жертвы, Финляндия не сдалась. Товарища Дыбенко Финляндия помнит и сейчас. Ездил. Проверял.
А Дыбенко, накатавшись на саночках, возглавил Центробалт — организацию, вставшую во главе флота. Тут судьба свела его с пламенной революционеркой, генеральской дочерью Александрой Коллонтай, одной из красивейших женщин Европы. Революционную барышню неудержимо тянуло на флот, в опустевшие адмиральские каюты, в матросские кубрики. Саша Коллонтай призывала к мировой революции и к свободной любви. Ее страстный призыв не остался без ответа, ее появления на кораблях моряки всегда ждали с нетерпением. Ее появления всегда были праздником для матросов.
В октябрьские дни 1917 года Павел Дыбенко играл решающую роль. Если не сказать больше. Крейсер «Аврора» и десять других кораблей вошли в Неву по приказу Дыбенко. 10 тысяч вооруженных матросов — вот сила, совершившая переворот.
Ночь переворота — звездный час Дыбенко. Он — в составе первого Советского правительства. Тут же и его подружка Александра Коллонтай. Она тоже член Советского правительства, народный комиссар государственного призрения. Все как в волшебной сказке. Он и она. Оба в правительстве. Записью брака Павла Дыбенко и Александры Коллонтай была начата первая книга актов гражданского состояния родины мирового пролетариата. Первый брак комом. Уж слишком оба ценили прелести свободной любви. Их браком начались все советские браки. Их разводом — все разводы.
Не время бракам. Революция!
Первым и главным противником победивших коммунистов был русский народ. Проблема вот в чем. После падения монархии было образовано Временное правительство. Именно временное. Его не надо было свергать. Оно не намеревалось долго править Россией. Судьбу страны должно было решить всенародно выбранное Учредительное собрание: учредить такую форму правления, такой политический, экономический и социальный строй, который будет приемлем для большинства населения. Народы России выбрали своих депутатов и отправили в столицу осуществить то, что пожелает большинство. Вот этого Ленин и Троцкий не могли допустить. Большевики уже свергли Временное правительство. Теперь задача — не допустить, чтобы народ выразил свою волю. Ленин и Троцкий принимают простое решение: Учредительное собрание — разогнать, демонстрации рабочих — расстрелять.
Выдающийся российский историк Ю.Г. Фельштинский пишет: «Большевики тем временем пытались найти менее рискованное, чем разгон, решение проблемы. 20 ноября на заседании СНК Сталин внес предложение о частичной отсрочке созыва». Предложение Сталина: не разгонять Учредительное собрание, а оттянуть его открытие. Но кто у нас прислушивался к голосу благоразумия? В то время в партии большевиков безраздельно господствовали политические экстремисты. Фельштинский продолжает: «Решено было подготовиться к разгону. Совнарком обязал комиссара по морским делам П.Е. Дыбенко сосредоточить в Петрограде к 27 ноября до 1012 тысяч матросов» (Крушение мировой революции. С. 192).
Дыбенко с Раскольниковым выполнили все так, как им приказали: рабочие демонстрации расстреляли. Учредительное собрание разогнали.
И тут самый момент задать вопрос принципиальный: а зачем матрос Дыбенко пришел в революцию?
На этот вопрос мне удалось придумать только два возможных ответа.
Первый: чтобы дать народу свободу и счастье.
Второй: чтобы самому дорваться до власти и упиться ею.
Первый вариант не пройдет. Дыбенко не только не желает выполнять волю народа, он не желает ее даже услышать. Он спешит разогнать народных избранников до того, как они начнут говорить. Он торопится заткнуть народу рот пулеметным огнем.
Итак, первый ответ отпадает.
А что остается?
Тот же вопрос неплохо было бы задать товарищам Ленину, Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Рыкову и всем другим, захватившим власть в октябре 1917 года: а зачем вы ее захватили? Чтобы народу счастье принести? Так вас никто на эту» роль не
