Эльберту. Как поверили бы своему Королю, потому что, касаясь моей руки, вы касаетесь руки Короля.
– Если это правда...
– Это правда. – И Фредерик пожал руку старика, которая стала мелко дрожать.
Пер смотрел ему прямо в глаза, и молодой человек не отвел взгляда, лишь улыбнулся и чуть заметно кивнул.
– Хорошо же. Хорошо. – Теперь и голос кузнеца дрожал. – Теперь дело за малым.
Он снял со стены пещеры одно из висевших там новеньких ружей и протянул его Фредерику.
– Езжайте с миром на юг, – проговорил Пер. – А сломанный меч пусть останется у меня. Я починю его и пришлю с надежным человеком. И постараюсь сделать это как можно быстрее...
Фредерик вышел во двор и уже с удовольствием втянул ноздрями морозный воздух, который обжег нутро после жара кузни. Метель улеглась, и на небе потихоньку разбегались тучи, чтоб пропустить нежную голубизну и солнечные лучи.
– Отлично. Можно ехать дальше, – пробормотал Король, забыв об усталости.
На подходах к дому двоюродной тетки Айды его заметили издалека.
– Идет! Идет! – закричал румяный, как наливное яблоко, мальчишка, сидевший на заборе.
Подойдя, Фредерик увидал несколько широких саней, груженных большими мешками и оплетенными кувшинами. Мохнатые толстые лошади нетерпеливо грызли удила и выпускали пар из ноздрей, фыркая и встряхивая головами. Рядом с первыми санями стоял муж тетки и разговаривал с широкоплечим высоким парнем в треухе и коротком полушубке.
– Вот мы и снарядились, – сообщил крестьянин подошедшему Фредерику. – Этот обоз отправится нынче же. Надо бы и по другим селам весть кинуть, чтоб тоже помогали.
– Да, это разумно, – согласился молодой человек. – Мне же пора ехать.
– Как так? – вышла из-за спины мужа тетка Айды. – Вы даже толком не поели.
– И не все нам рассказали, – это уже сказал, подходя, Бриен.
Таким образом, Фредерик вновь оказался в крестьянском доме, где был немедленно усажен за широкий стол, покрытый белой скатертью, и обставлен всевозможными блюдами и сковородками. За окном тронулся в путь обоз, а хозяин, пригласив и Бриена, уже разливал по кружкам вересковую настойку, щекотавшую запахом ноздри. Айда сидела у печки и балагурила с теткой, одновременно что-то штопая, а малыш Густен уже вовсю воевал деревянным мечом с хозяйскими детьми. И полетело время.
Фредерик не заметил, как стемнело. А к вечеру никто и не подумал выпускать его за порог. Ему постелили на лавке под окнами, снабдив теплым одеялом. Дети полезли на печь, Айда с захмелевшим мужем направились в соседнюю камору, а тетка потащила шатающегося хозяина в горницу.
Сложив руки за головой, Король откинулся на подушку, набитую душистым сеном, расслабился, и воспоминания зароились свободно и легко в его хмельной голове...
Вспомнилось самое хорошее, что было в его жизни. Вспомнилась свадьба...
Наверное, в те дни все Королевство прибыло в столицу. Белый город, украшенный яркими лентами, флагами, гирляндами цветов, гудел и шумел как днем, так и ночью, освещенный яркими праздничными фонарями, не прекращая танцев и песен. Гостей было так много, что им уже не находилось места в городе, и у стен раскинулся большой палаточный лагерь.
В день венчания перед главным собором Фредерик, увидав людское море, что затопило площадь, подумал о том, как много все-таки людей на свете.
Он приехал к храму первым, как полагалось, на белом коне, в белых королевских одеждах. Его многочисленная свита блистала нарядами и украшениями, даже лошади звенели всевозможными подвесками и колокольцами. Над всадниками реяли флаги, сверху непрестанно сыпались цветы и ленточки, устилая мостовую. Восторженный рев толпы, которая увидала Фредерика выезжающим из боковой улочки, не смолкал все то время, что он следовал к собору. Это и оглушало, и пьянило. А еще то, ради чего он все это устроил – ради бракосочетания с любимой девушкой.
– Она опаздывает, – нетерпеливо говорил он Элиасу, что стоял с ним рядом у входа в храм (здесь полагалось жениху ожидать невесту). – Опаздывает!
– Да нет же, – возражал гвардеец.
– Вдруг ей что-нибудь еще взбредет в голову? Вдруг снова сбежит?
– Не сбежит, – сказал подошедший Линар. – Вот и она.
На площадь под непрестанные крики толпы вплыла роскошная, обтянутая белыми шелками и украшенная цветами карета. Фредерику она показалась похожей на бутон розы. И этот бутон был для него.
Может быть, слишком стремительно он сбежал по лестнице вниз, чтобы открыть дверцы. Но ему было уже глубоко плевать на все обряды, что они репетировали до этого несколько дней. Потому что девушка, которая, улыбаясь, вложила в его руку свою, была прекрасна...
– Привет. – И он улыбнулся, чувствуя себя невозможно счастливым.
– Привет, – шепнула ему Кора, также улыбаясь. – Мы все делаем правильно?
– Без сомнения.
И они, в самом деле, уже ни в чем не сомневались. И тогда, когда священник во время церемонии, задав положенные вопросы, деликатно покашлял, привлекая их внимание, потому что Фредерик и Кора его не слышали – стояли у алтаря, держась за руки, и смотрели друг на друга, словно не виделись целую вечность и спешили насмотреться.
Они обменялись кольцами, а их головы священники увенчали тонкими золотыми коронами. Потом был
