— Так мы называем лейтенантов-двухгодичников, которые закончили гражданский ВУЗ с военной кафедрой, — объяснил Глеб.
— Ну, значит, «пиджак», — согласился Олег, не зная точно, является ли это слово оскорбительным или же совсем не несет на себе никакого оскорбления.
— Ты — гражданский человек, и тебе нечего делать в армии, а тем более в спецназе, — сказал Глеб.
— Я это уже весь вечер слышу, — попробовал огрызнуться Олег.
— Пока я жив, буду говорить тебе это, не умолкая! Тебе нечего делать в армии! A уж тем более тебе нечего делать на войне! Попомни мои слова — придет время, и ты сам поймешь, что война это совсем не то, что показывают по телевизору, или пишут в книгах. Война это самое настоящее дерьмо, по своему смыслу. Только вот гребут это дерьмо лучшие люди… и умирают в этом дерьме. И никто о них потом не вспомнит. Наливай!
— У меня есть…
— Мне наливай!
Олег налил Иванову полкружки и тот махом выпил.
Нартов почувствовал, как наливаются тяжестью его веки, и как его вдруг страшно потянуло в сон. Спустя мгновение его локоть сорвался co стола, выдавая утрату контроля.
— Ты спишь? — спросил Глеб.
— Нет, — Олег открыл глаза и уставился на Глеба.
— Рано еще спать, — наставительно сказал Глеб.
— Я и не думал спать…
Олег поднял голову выше, но глаза стали предательски закрываться, и его снова мягко потянуло в сон, с которым ему становилось бороться все сложнее и сложнее.
Это увидел Шевченко и громко сказал:
— У нас потери! Лунин! Проводи военного до шконки…
Дима повернулся к Олегу, и встал:
— Пошли, красавчик…
Олег сам встал, и, шатаясь из стороны в сторону, пошел к выходу. Дрова были в рвоте. «Кто же это убирать будет?» — подумал он.
He останавливаясь, он вышел из палатки. Дима уже ждал его. Лунин и сам был уже в изрядном подпитии, а потому передвижение началось с взаимного выравнивания и поддерживания.
— Где наш блиндаж? — спросил, икая, Дима.
— He знаю, — отозвался Олег.
— Будем искать.
Вскоре в полной темноте они заблудились окончательно.
— Да где этот чертов блиндаж? — Дима озирался по сторонам, но не мог понять, куда они забрели. Утешало одно — лагерь был обнесен колючей проволокой и системой сигнализации, а потому за пределы выйти было не возможно.
— Где-то я его видел тут, — заплетаясь, сказал Олег.
— Наряд! — вдруг громко крикнул Дима, потеряв всякую надежду найти блиндаж самостоятельно.
— Я! — отозвался кто-то в темноте.
Это был часовой. Через полминуты он подошел.
— Где мы? — спросил его Дима.
— Возле склада инженерного имущества.
— A где наш блин… блиндаж.
— A какой вам надо? — Солдат, наконец, приблизился на столько, что его уже можно было разглядеть. Он был в бронежилете и каске. Автомат висел на плече на сильно отпущенном ремне.
— Нам наш нужен, — доходчиво объяснил Лунин.
— Пойдемте.
Часовой пошел в темноту. Офицеры еле поспевали за ним, как вдруг из темноты бесшумно выскользнул командир отряда подполковник Романов. Он встал перед шатающимися офицерами. Несколько мгновений рассматривал обоих.
— Нажрались? — прямо спросил он.
Лунин отпрянул:
— B пределах допустимого уровня, товарищ полковник.
— Смотри, Лунин, завтра чтобы как штык был. Понял?
— Так точно.
— Что с этим? — спросил Романов, указывая на икнувшего Олега.
— C непривычки, товарищ полковник…
Лунин отвечал за Нартова, а Олег тем временем отвернулся, и его снова вырвало.
— Офицеры! — с издевкой протянул Романов, и пошел своей дорогой.
Когда он удалился на значительное расстояние, Лунин произнес осторожно:
— Вот черт дернул! Теперь будет меня каждый раз подкалывать, вот мол, старший лейтенант Лунин напился до поросячьего визга…
Вскоре они спустились в свой блиндаж. При свете лампочки от аккумулятора Олег продрал глаза, разглядел, где находится его спальник, и завалился на нары, не раздеваясь. Дима хотел, было вернуться на пьянку, но передумал, и тоже завалился спать. Через минуту они уже храпели. Лампочка продолжала гореть. Ее просто некому было выключить.
Bo сне Олег перевернулся на другой бок. Ему ничего не снилось. Казалось, что он летит в пропасть, но и это видение быстро прошло. Пошли четвертые сутки его пребывания в Чечне…
Ночью где-то недалеко вдруг бабахнуло. Олег приподнял голову, прислушался. Голова звенела, а снаружи блиндажа больше никаких звуков не было слышно. Олег дотянулся до Лунина:
— Дима, проснись!
— A? — Лунин непонимающе посмотрел на Олега: — Чего тебе?
— Там что-то взорвали.
— Ну и что?
— Это нападение чеченцев?
— Это мина взорвалась. Наверно кто-то зашел на минное поле… спи давай.
Дима отвернулся и перестал шевелиться. Олег прикрыл глаза, как тут же снаружи донеслась пулеметная очередь.
— Дима, там точно кто-то есть. Пулемет стреляет!
— Пусть стреляет, — не поворачиваясь, ответил Дима. - Если там кто-то есть, то объявят тревогу. Если что-то незначительное, караул сам справится.
Дима уснул. Олег поворочался немного, и тоже забылся в сне.
Утром его растолкал Лунин:
— Вставай, алкоголик. Развод скоро.
Голова гудела, и каждое движение отдавалось наплывом боли. Олег встал с нар, и умылся в прибитом к стойке дачному умывальнику. Утро уже было в самом разгаре. Недалеко от блиндажа дымила походная кухня, возле которой возились два солдата. Олег направился к ним:
— Когда завтрак?
Бойцы переглянулись:
— Завтрак уже был, товарищ лейтенант!
— Осталось что-нибудь?
— Нет, все раздали. Осталось только тем, кто сейчас на задании.
— A чай есть? — спросил Олег упавшим голосом.
Ему налили в кружку горячего чаю, и Олег пошел в палатку-столовую. B палатке все так же стояли сдвинутые снарядные ящики. За ними на сбитых деревянных лавках спали два сильно перепивших офицера.
