— Ну, тогда говорите.
Глеб мгновение помедлил, а потом хмуро сказал:
— Ты, Олег неправильно относишься к срочникам.
— A как надо?
— Надо так, чтобы они видели в тебе командира. Нельзя с ними сюсюкаться, нельзя делать им поблажки. Иначе они начнут расслабляться. A на войне нет ничего хуже, чем расслабленный солдат.
— A не кажется вам, товарищ капитан, что такими действиями вы унижаете их человеческое достоинство?
— Кажется. Ну и что?
— И продолжаете это делать?
— Да. И буду продолжать. Потому что я хочу, чтобы эти мальчишки вернулись домой живыми.
— A где тут взаимосвязь?
— Я уже сказал — в их расслаблении. Вы, товарищ лейтенант, считаете меня извергом и выродком рода человеческого. Пусть будет так. Но это только сейчас я выродок и изверг. После войны, если нам повезет, и мы доживем до конца, я уже не буду выродком. Бойцы будут говорить мне спасибо, что я их держал в рамках, что не давал расслабляться. K примеру, не далее как позавчера в семьдесят четвертой мотострелковой бригаде бойцы на блокпосту расслабились, напились, и их почти всех вырезали боевики. Так что постоянное напряжение призвано для того, чтобы в какой-то момент спасти жизнь. Расслабление же спасти жизнь не может. A напряжение нужно поддерживать всеми доступными способами. Поверь. Иначе будешь здесь жить как баран на заклание — убьют, ну и черт с ним. A так же нельзя!
— Сейчас мне трудно это понять, — признался Олег.
— Молодец, что хоть понимаешь, то, что сразу очень трудно понять. Но скоро ты поймешь и это. Просто кое-что я хочу объяснить тебе немного раньше, чтобы ты не учился на своих ошибках.
Олег вопросительно посмотрел на Глеба. Иванов продолжил:
— Ты, Олег, лейтенант, офицер, командир. He забывай это никогда. Командир создан для того, чтобы командовать. A ты командовать пока не умеешь. Солдаты не дали тебе кашу! Есть у них каша или нет, тебя это не должно волновать! Подошел, залепил оплеуху, если по-другому не хотят понимать, и поставил задачу на появление каши. Это приказ. Понял? Родить кашу их прямая обязанность. Они для этого на кухню и посажены. He могут работать на кухне — пусть, тогда, как все, бегают по горам, и не плачут, если их там подстрелит боевик. He хочешь бегать по горам, тогда будь добр, нормально кормить людей. Родить кашу это приказ. Приказ должен быть выполнен. Если боец сейчас не выполняет приказ, то, что тогда будет в бою? A в бою, брат, невыполнение приказа порой смерти подобно…
— A что, бить обязательно?
— Это я утрированно. Но иногда надо. A то некоторые военные порой утрачивают чувство подчиненности командиру… а это надо пресекать на корню.
— Ладно вы, а если Романов начнет бить своих офицеров?
— Если надо, то за ним не заржавеет.
— Я просто не могу это себе представить.
— Ничего, скоро представишь.
Олег промолчал. Он смотрел на позиции артиллерии. На позиции копошились десантники, видимо, готовились к стрельбе.
— Ты хоть понял, о чем мы тут с тобой двадцать минут говорили? — спросил Иванов.
— Понял, — кивнул Олег, — мне нужно быть с бойцами построже.
На позиции артиллерии офицер громко крикнул:
— Заряд полный!
— Стрелять будут? — спросил Олег.
— Да.
Глеб, прищурившись, посмотрел в горы.
Олег же смотрел как «Ноны» начали поворачивать башни в сторону, куда смотрел Глеб.
— B кого будут стрелять? — спросил Олег.
— He знаю. Сегодня ночью ушла в горы группа лейтенанта Мишина. Наверно они что-то обнаружили, и просят огня. Или их обнаружили…
Глеб указал на две стоящие рядом вершины:
— Группа должна была пройти по склонам этих гор. Туда наверно и будет работать артиллерия…
Олег усмехнулся. Слово «работать» приобретало на войне совсем непривычный для него смысл.
— Давай отойдем, — предложил Глеб. — Начнут палить — заложит уши.
Они отошли к палаткам, и тут же раздался первый залп орудий. Восемь стволов ударили почти одновременно, и поэтому звук получился растянутым, как удар грома. Олег почувствовал, как колыхнулся морозный воздух, и в лицо мягко ударила воздушная волна от выстрелов. Олег впервые в жизни наблюдал, как работает артиллерия, и ему было это интересно. Он смотрел, как стоящие на минимальном клиренсе «Ноны» качнулись, как откатились, и снова встали на место стволы орудий.
— Красиво, — выдохнул Олег.
— Смотри туда! — указал Глеб в сторону гор. - Сейчас упадут…
Через некоторое время на склоне горы появились разрывы. Снаряды легли довольно плотно. Орудия сделали еще три залпа, и замолчали…
— Красиво, — повторил Олег.
После разговора с Ивановым, Нартов зашел в штабную палатку. Там находился командир отряда, начальник штаба майор Шумов, и дежурный радист. Офицеры сидели за столом с картой района, и пили чай.
— Чего пришел? — спросил Романов.
— A что мне делать? — спросил Олег.
— Обживайся пока, присматривайся, — отмахнулся Романов. — Почитай устав. Будешь нужен — тебе сообщат.
Олег понял, что ему сейчас остается только спать, и пошел в свой блиндаж. Там он растянулся на нарах и прикрыл глаза. Он уже знал, что в армии считается лучшим лекарством от безделья здоровый и продолжительный сон. B блиндаже было холодно, а дров на печку не было, разве что на растопку. Интересно, кто занимается вопросами отопления? Олега быстро потянуло в сон, и он уснул.
Проснулся Олег через пару часов от скрипа тормозов. Встал. Голова болела, но уже не так, как утром. Возле штабной палатки стоял грузовик, из которого выпрыгивали на землю разведчики в серых от грязи маскхалатах. Мишин построил свою группу и повернулся к Романову:
— Товарищ подполковник, шестьсот двенадцатая разведывательная группа специального назначения после выполнения боевого задания вернулась. Потерь нет.
Олег подошел поближе, и почти шепотом спросил стоящего с краю разведчика:
— Нашли чего?
Разведчик зло посмотрел на Нартова и отвернулся, давая понять, что разговаривать не намерен. Олег подумал, что результаты разведки могут быть секретны, и не стал допытываться.
Романов поблагодарил разведчиков за службу, и разрешил после приема пищи выспаться. Подошел Кириллов, и собрал у всех промедол. Начальник службы вооружения капитан Красильников проследил, чтобы все сдали в ружпарк оружие и боеприпасы.
Нартова окликнул Романов:
— Переводчик! Иди сюда…
Олег вошел в палатку. На разложенной карте Олег увидел ворох каких-то измятых бумаг, которые сейчас разбирали Романов, Шумов и Иванов. Романов спросил:
— Сможешь перевести?
Глеб протянул Олегу две пластиковые карточки, на которых были цветные фото анфас, и надписи на арабском языке.
— Удостоверения? — спросил Романов.
