— Где ответственный за вывод групп? — спросил Романов.
— Колонну провожает, — отозвался Олег.
— Как Лунин?
— Нормально, — Олег пожал плечами. Он еще не имел специальных знаний, чтобы можно было судить о результативности выхода разведки. Он знал лишь одно: группа жива и возвращается домой. A это уже хорошо.
Романов сел за стол и несколько минут просматривал записи в журнале радиста. Потом он развернул на столе карту и начал водить по ней пальцем.
— Они сейчас должны быть здесь. Ждут колонну.
Олег подсел и всмотрелся в карту. Он уже более или менее понимал в топографических знаках, и вполне мог представить, где сейчас сидит группа в ожидании эвакуации.
— Юрий Борисович, а я буду ходить на боевые задания? — тихо спросил Олег.
— C чего ты взял? — Романов повернулся к переводчику.
— Я просто понимаю, что вы ничего просто так не делаете, а раз приказали мне не стричь бороду, значит, у вас есть задумка.
— Задумка есть, но ты не подготовлен для боевой работы.
B этот момент вошел Иванов, и встал у порога. Он слышал последнюю фразу командира отряда.
— A что я должен уметь? — спросил Олег.
— Представь ситуацию, — сказал с порога Иванов, — Ты идешь в группе, и вдруг на группу выходит одинокий пастух. Пастуху семьдесят лет. Этот человек в жизни никого не обидел. После того, как группа пройдет дальше, он побежит к первому же полевому командиру и все ему расскажет. Через час группу обложат co всех сторон. Еще через час группа перестанет существовать. Как не допустить гибель группы?
Романов посмотрел в глаза Нартову:
— Да, как бы ты поступил в подобной ситуации? Это ключевой момент подготовки разведчика к действиям в тылу противника.
— Ну, я не знаю. Может связать пастуха, и спрятать его где-нибудь? — предположил Олег.
— Развяжется, — жестко ответил Иванов.
— Взять его с собой?
— Он откажется идти. Скажет, мол, ноги больны, да стар стал. A нести его — только скорость движения снизится. Ну, так что?
Олег уже понял, что от него ждут, и медлил. Но офицеры тоже молчали. Они хотели, чтобы Олег сам озвучил правильный выход из ситуации. Командир отряда и командир роты в упор смотрели на молодого офицера.
— Его надо убить? — спросил Олег.
— Верно, — кивнул Романов. — Зачет сдал…
— Но ведь он ничего плохого не сделал группе?
— He сделал, пока не дошел до ближайшего полевого командира. Когда дойдет, уже будет поздно думать о плохом или хорошем, — сказал, усмехнувшись, Иванов.
Олег молчал. Он знал, что это так должно быть для сохранения скрытности группы в тылу враждебно настроенного населения и возможной близости баз боевиков. Но знать и понимать — это совершенно разные вещи.
— A что нужно делать с пленным, которого разведывательная группа захватила в тылу противника, допросила, и тот перестал представлять для разведки интерес?
— Что, его тоже нужно убить? — спросил Олег.
Глеб усмехнулся и вдруг достал из-за отворота бушлата небольшую книжицу. Раскрыв книжку он прочитал цитату из нее:
— …пленный, после проведенного первичного допроса, направляется к вышестоящему командованию… — Иванов закрыл книжку и показал ее Нартову.
Олег успел прочитать название: «Наставление по разведке…»
Подполковник откинулся на спинку стула и махнул радисту, чтобы тот покинул палатку. Когда тот вышел, Романов сказал:
— Есть у меня одна задумка. Если ее реализовать, то мы будем брать боевиков и схроны с оружием голыми руками. Для тебя в этой операции отводится первая роль.
B этот момент Олег шмыгнул носом и Романов увидел перед собой не лейтенанта, которому он решил доверить особо важное задание, а простого мальчишку, который только-только начал входить в самостоятельную жизнь. Подполковнику вдруг захотелось отменить задуманное, отбросить все наработки по этому делу, но Олег жадными глазами смотрел на своего командира и Романов решился:
— Тебе придется сыграть роль араба. Возможно, тебе придется убивать людей. Ты готов к этому?
— Думаю, что я не хуже всех остальных офицеров спецназа, — с пафосом сказал Олег.
— Это ты так думаешь. Но с тобой все же надо провести определенную психологическую работу. Ты многого еще боишься. Ты много чего еще не умеешь делать. A без определенных навыков задача для тебя будет просто невыполнима.
— Что я должен уметь? — прямо спросил Олег.
— Ты должен уметь контролировать себя. Ты должен уметь не бояться смотреть в глаза смерти. Это я воспитываю у своих бойцов в период учебы на базе бригады, и они многого достигли. Но ты не проходил спецподготовку, и поэтому сейчас я не знаю, на что ты способен и насколько ты смел. To, что тебя рвало на трупы, не есть хорошо. Это надо исправить. Трупов ты еще увидишь много. Будь готов к этому. И еще будь готов убить человека. Любого. Ты меня понял? Или скажи сразу, и я отправлю тебя обратно в бригаду.
— He надо в бригаду, — быстро сказал Олег, сам не зная почему.
— Тогда… — Романов покачался на стуле, и снова откинулся на спинку: — Тебя тошнило потому, что у тебя богатая фантазия. Ты просто представил себя не месте убитого. A так делать не надо. На войне остаются в здравом уме либо только совершенно тупые люди, которые не могут осознать, что они делают, либо люди очень умные, полностью отдающие себе отчет в том, что они делают, которые уверены в своей правоте. Как мне кажется, ты — человек умный. B жизни разбираешься не плохо. Так что решай.
Романов встал, показывая этим, что разговор закончен.
Олег посмотрел на время. Пора было поднимать отряд. Нартов нажал кнопку и над расположением отряда взвыл гудок. Начался новый день войны.
Романов ушел, а спустя пару минут, в палатку заглянул начальник медицинской службы капитан Кириллов.
— Разведка вернулась? — спросил он.
— Нет еще, — отозвался Олег.
— Я не помешаю? — спросил Саша, намекая на то, чтобы остаться в теплой палатке, а не ждать группу на морозе.
— Располагайся… — махнул Олег рукой.
Кириллов присел на лавку, и спросил:
— Ты оклемался?
— Да. - Олег заполнял журнал дежурства, и мало обращал внимания на Сашу.
Закончив заполнять журнал, Олег повернулся к Саше:
— Товарищ капитан, а как вот вы, врачи, привыкаете к трупам?
— B институте нас с первого курса водили в морг. Там на первом вскрытии полгруппы в обморок упало. Я так долго смеялся…
— A сейчас страшно?
— Труп для меня примерно как для тебя разобранный автомобиль, или открытая книга.
— A если труп разворочен?
— A если автомобиль разворочен, или книга разорвана? Тебе от этого становится плохо? — отозвался Кириллов вопросом на вопрос.
— Понятно.
