было зря комедию ломать… — выговорил Иванов.
Помолчали минут пять.
— Ну так что? — спросил Глеб. — Уходим?
— Подождем еще, — сказал Романов.
— Уходить надо. Светло уже. Движение сейчас начнется. Пастухи…
— Ты что, пастухов испугался?
— Мне на них абсолютно… — Глеб не договорил, и полез обратно на свою позицию.
Еще через пять минут на связь вышел Лунин:
— Никого нет. Что будем делать?
Романов посмотрел на часы, сплюнул в сторону, и сказал:
— Возвращайтесь.
Было слышно, как на той стороне радиоэфира Дима облегченно выдохнул. Наверное, он специально в момент выдоха нажал кнопку на тангенте…
Группа снялась с места неудавшейся засады, и в темпе вышла на хребет, где дождались подгруппу Лунина. Там пересчитались, вызвали эвакуацию, и начали спуск с другой стороны хребта. B назначенное место вышли с резервом времени в полчаса, и заняли круговую оборону. He хватало еще в самом конце операции расслабиться и нарваться на боевиков.
Бронегруппа пришла точно в срок. После возвращения на базу Романов построил разведчиков, поблагодарил за службу и разрешил пять часов поспать.
Разрядившись, и сдав оружие с оставшимися боеприпасами, Олег собрал у всех промедол, и пошел к начмеду.
— Привет, — поздоровался Олег, входя к врачу в палатку.
Саша еще спал и, услышав Олега, тут же подскочил:
— Что?
— Это я. Промедол принес, — сказал Олег, протягивая Кириллову шприц-тюбики. — Ты чего так прыгаешь?
Саша сел на свои нары:
— Сон приснился страшный.
— Какой? Расскажи, чтобы он не сбылся.
— Уже не помню, — Саша посмотрел на Олега: — Вот только что помнил, а сейчас уже сон вышел из головы…
— У меня такое бывает, — кивнул Олег. — Даже часто…
— Промедол принес?
— Да.
— Как выход?
— Нормально… — Олег неопределенно махнул рукой.
— Давай шприцы сюда!
Саша спрятал промедол в ящик, и дальше лег спать. Олег вышел из палатки, и пошел в свой блиндаж.
B блиндаже Лунин и Иванов уже разливали водку.
— Будешь? — спросил Дима входящего в блиндаж Нартова.
Олег подставил кружку. Он понял, что без водки сейчас он не сможет.
— Наливай…
Распив на троих полбутылки, офицеры повалились спать. Кутаясь в одеяло, Иванов вдруг спросил Нартова:
— Ну как, Олег, ощущения? Вот это уже война…
— Сойдет, — отозвался Олег.
Он завалился на спальник и прикрыл глаза. На тело навалилась страшная лень — не хотелось двигаться, и не было сил даже снять с себя хотя бы ботинки и разгрузочный жилет. Ноги до сих пор не отогрелись, но сейчас под боком была натопленная печка, никуда не надо было идти, и беспокоиться уже было не о чем…
Голова закружилась, и казалось, что тело валится в какую-то бездну. Стало мутно на душе, и Олег не заметил, как впал в дремоту.
Под утро, после череды операций, Света вошла в свой модуль и завалилась на койку. Руки-ноги отваливались от усталости. Она отстояла шесть операций, на одной из которых умер тяжелораненый лейтенант внутренних войск. Мальчик буквально перед своей смертью пришел в себя и просил сохранить ему жизнь. Света сделать этого не смогла. У него была большая кровопотеря и значительное повреждение печени. Еще перед началом операции было уже совершенно ясно, что лейтенант не жилец. Но за операцию взялись, пытаясь использовать хоть какой-то шанс на спасение его жизни.
B модуль вошла Ирина и тоже упала на койку. Минут через пять она сказала:
— Господи, когда это все закончится?
Вопрос повис в воздухе. Света не знала на него ответа. Она сама задавала себе этот вопрос тысячу раз на день. И ответа не было.
Еще через три минуты они обе уже спали. График работы позволял им сейчас выспаться, но такого удовольствия они не испытывали уже давно — в госпиталь раненые поступали не равномерно, а наплывами, по мере того, как войска в Чечне вели боевые действия. Одномоментное поступление большого количества раненых собственно и отличало военный госпиталь от гражданской больницы. A наличие у военных врачей погон на плечах заставляло их работать, не взирая ни на какие трудности. Вот и сейчас молодые женщины спали, но в любой момент были готовы подняться и приступить к выполнению своих задач.
Бесследно это не проходило. Света чувствовала, что в любой момент готова наорать хоть на кого, и только выдержка не позволяла сделать это. Иногда, особенно когда раненых привозили под вечер, понимая, что отдых ночью отменяется, ей невыносимо сильно хотелось бросить все это и просто уехать к себе домой, плюнув на госпиталь, на армию, на войну в Чечне. Но как только она видела раненых, это желание у нее улетучивалось до следующего раза. Света вставала к операционному столу и делала свое дело…
B модуль вошел начальник госпиталя Алишер Ильясов. Увидев лежащих на койках женщин, он деликатно откашлялся.
Ирина подняла голову:
— Заходите, товарищ полковник. У нас есть чай…
Ирина села на койке и привычным движением поправила на голове волосы. Света приподняла голову и, увидев начальника, тоже привстала.
— Да, я, собственно, не за чаем…
Он посмотрел на своих медиков. B госпитале было много женщин, и он умел с ними разговаривать. Было в полковнике что-то такое притягательное, был он элегантен и галантен. He в свое время он жил. Ему нужно было быть полковником царской армии — дворцы, шампанское, эполеты, шпаги. Но он жил в наше время и судьбой ему было уготовлено разбирать результаты чеченской войны в виде огромного количества раненых, которых принимал его госпиталь…
— Что-то случилось? — спросила Света. Она окончательно проснулась и была готова слушать.
— B Ханкале формируется госпиталь передового базирования. B госпиталь я передаю часть медперсонала. Я не хочу никому приказывать, и поэтому желаю слышать ваш ответ.
— Отвечать сразу? — спросила Ирина.
— Можете два часа подумать.
— Почему такая спешка?
— Потому что через четыре часа на Ханкалу уходит колонна. И тот, кто согласится ехать, должен будет собрать свои вещи и получить продовольственные документы всего за два часа…
— B армии по-другому нельзя… — горько усмехнулась Света. - Там хоть есть условия для жизни?
— Бараки, в перспективе постройка пятиэтажных домов на базе новой сорок второй дивизии.
— Я поеду. Надоело смотреть, как Эльвира окончательно сходит с ума… — вдруг сказала Янина. - Она третий день сидит на лавочке у морга и все время что-то шепчет.
