шоколадное яйцо с игрушкой-конструктором внутри.
— По этой игрушке, можно гадать. Если там, к примеру, самолет, то, значит, ты поедешь в другую далекую страну…
— Не нужны мне другие страны, что за блажь, ездить по свету глазеть. Все равно, будучи туристом, ничего сокровенного не увидишь. Я хочу другого, я хочу группу создать, чтобы исполнять такую музычку… на основе гармоний древнего Египта, Тибета и одного из направлений тяжелого рока — Сванса. Слышала?
— Сванс? Это лебедь? Лебедь у мистиков был знак посвященных… Вот и посмотрим от чего будет зависеть воплощение твоей мечты.
Они пришли к нему в студию.
— Хочешь, новую покупку покажу? — спросил он и снял со стены черный футляр и аккуратно изъял из него старинную скрипку. И протянул её, как младенца двумя руками. Алина взглянула на скрипку и почувствовала, что тело её закаменело. Она смотрела на скрипку и не могла протянуть рук в ответ.
Бери же, посмотри… Старинная. — Продолжал протягивать ей скрипку Алексей, — Я её у одного алкаша на толкучке, у музыкального магазина, купил. Говорит, музейная. Говорил, что музей расформировали, скрипку хотели стибрить какие-то бандюги, а он взамен её, простую подложил, а эту спас. Он тогда в охране служил. Говорит, что ему за эту скрипку пять тысяч долларов предлагали, но я с ним договорился на пятьсот. Все равно ему эта скрипка счастья не принесла. Он просто её уже ненавидел — лишь бы сбагрить и опохмелиться. Я вообще-то скрипки не люблю, но в этой что-то есть. Он счастлив был, бомж! А скрипка-то действительно старинная. Даже маленьким с гербом на грифе. Вот приглядись, герб выцарапан.
— Черный орел! Черный орел?! А ниже три алмаза?! — теряя контроль над собой, вскрикнула Алина.
— А ты откуда знаешь?.. Я изучал работы всех старинных мастеров. Думал, поначалу уж не Страдивари ли? Вышло вроде Страдивари, но этот герб… какой дурак его сюда прилепил?.. Похоже, ты знаешь?..
Алина через силу сдержалась, чтобы не крикнуть: 'мой дед!', протянула руки и легкая скрипка оказалась у неё на ладонях. И закружилась голова.
Она пришла в себя и посмотрела на гриф — да это был герб её рода. 'Пусть. Пусть. — Думала она, — Пусть она будет у него, она будет жить. И теперь никто не будет смотреть на неё как на сумму до миллиона долларов. Пусть! Пусть живет!..
А он тем временем заинтересованно, словно ребенок, отделил шоколад и вскрыл желтое пластмассовое яйцо, высыпал детали игрушки на стол, аккуратно собрал её. Когда оба они увидели то, что получилось, оба поняли и озадаченно помрачнели — каждый о своем.
Получилась куколка, куколка держала в одной руке фотоаппарат, в другой — магнитофон. Куколка явно была журналисткой. Еще оставалась маленькая свеча, видимо по случайности, попавшая в яйцо от другой игрушки — феи.
— А это что — в третью руку? — пошутил он, понимая, что встреча с Анной дана ему не случайно. И злился, оттого что некий символ намекал ему на то, что теперь он как бы от неё зависим он нее, от Алины. Ведь это вовсе не случайная характеристика её — магнитофон, фотоаппарат и свеча!..
Да и Алине было не до шуток. Она вспомнила свою третью руку, вытягивающую Фому из смерти… Свеча предполагалась явно для третьей руки… Значит и здесь, с ним, она должна выполнить миссию спасительницы, да и только. Выполнить… А дальше что?.. Уйти. И нечего искать в нем любви. Любви взаимной.
Почувствовав, что вот-вот задохнется от переполнявших её переживаний, Алина встала и вышла на улицу.
Пронзительно печально, разрывая сердце и в тоже время, вселяя в неё невероятную силу свободы человека надпространства, пела скрипка ей вослед.
И вдруг услышала голос Друида, — Аля, Алечка! Ты как камикадзе…'
Она оглянулась — никого. Так, словно она одна на планете. И небо над головой дрожит от вибрации, полное мертвых петель судеб.
— Алина! Ты знаешь, что Инесса умерла? — прорвался к Алине, хрипловатый голос Фомы.
А потом была долгая пауза, и она услышала в этой укоряющей тишине, Ты же не будешь выяснять отношения с умершей?
И Фома сообщил день и час похорон, — Неприлично не приходить.
В день похорон Инессы Алина влетела в кабинет своего врача.
— Наверное, это была какая-то ошибка, — через неделю, очередной раз просмотрев все анализы Алины, пришла к такому выводу её врач.
— Какая ошибка?! Сколько я здесь сидела здесь в очередях! Вы же не с первого раза вынесли мне приговор!
— Никаких признаков! Что вы принимали?
— Ничего, — замотала головой ошеломленная Алина.
— Может быть, вы лечились у какой-нибудь знахарки? Что вы скрываете от меня, ведь если вы обнародуете способ…
— Ха-ха… — Нервный смех охватил Алину и она, уставившись на вопрошающую сумасшедше- вдохновенным взглядом, заговорила быстро-быстро, Всех больных поднять с постелей ночью, ничего не понимающих запихнуть в люльки американских горок, прокрутить на мониторах, для подготовки в космос, а потом посадить в вертолет и разбросать по пустыне, степи, тайге. Кто выберется сам — тот и выживет. И никаких музеев, театров и прочих приятных эмоций! Нескончаемый стресс!
— Вам, я думаю, пора обратиться к психиатру, — оскорблено отрезала врач.
ГЛАВА 16
Мысли её крутились, подобно бреду шизофреника, но она не сомневалась присутствии параллельной реальности. Но она уже не мучилась от своего бесконечного одиночества. И не было желания поделиться своим ощущением мистических взаимосвязей. Лишь некое внутреннее оцепенение в себе не нравилось ей.
Встань! Не стыдно про все-то спать?
Встань, ведь скоро пора воскресать.
Крематорий — вот выбрала место для сна!
Встань! Поставлю я шкалик вина.
Господи! Отблеск в витрине — я это и есть?.. — вдруг прозвучали в ней стихи Елены Шварц.
Подъем! Я преодолела смерть! Я преодолела не только свою собственную смерть, но и Фомы. Я уловила невидимую связь! Неужели я не смогу спасти Алексея?!.. Он не превратит свою жизнь в невнятную сумятицу. Он действительно сильный, он достоин её, потому что творец.
И постоянно звонила Алексею, но он не подходил к телефону. 'Он при смерти. Все-таки он при смерти. Он умирает. — Чувствовалось ей. — Только я могу помочь ему. Я должна…' — Засыпала она над телефоном.
И вдруг телефон зазвонил.
— Алло. Здравствуйте. Это говорит Анна Викторовна.
— Простите, если мы знакомы, но я что-то не припомню… — глухо отозвалась Алина, чувствуя, как все ухнуло в ней, словно в пропасть — не Алексей.
— Я ваш врач. Вы извините меня за то, что я не поняла вас, когда вы мне говорили про вертолеты, и посоветовала обратиться к психиатру. Мы врачи такой тонкой специальности так устаем! Так загружены, что иногда перестаем понимать больных. Я прочитала вашу статью о прыжке с парашютом.
— Да… вам понравилось? — рассеянно спросила Алина, не понимая, что к чему.
— Конечно, конечно. Но все дело даже не в том, что мне понравилось. Я поняла, о чем вы говорили.
