Кенна, или ваши сыновья могут всегда видеть вашу дочь, а они — сестру столько, сколько пожелаете…'
— К тому же, — сказала еще Ханна, — через год или полтора я думаю поехать в Европу. Лиззи, возможно, придется ехать со мной, подумайте об этом.
Потом она поднялась наверх.
— Все в порядке, мы будем жить вместе.
Она взяла Лиззи на руки, хотя они уже были почти одинакового роста.
— Ханна, пойдем отсюда скорее, а то они еще передумают!
Уже несколько недель ее ждало письмо от Лотара Хатвилла. Он писал, что уезжает с женой в Европу, — новость, которую она уже давно знала. Но он писал еще и по поводу Мики Гунна: 'Он бесследно исчез, но ты, может быть, это уже и знаешь. Я все время думаю, что ты в этом тоже замешана. Ведь у тебя всегда есть способ решить любую проблему, правда?'
Через три дня после того как Ханна и Лиззи переехали на новую квартиру, пришло еще одно послание, короткое и без подписи: 'Благослови вас Бог, Ханна, вы сдержали слово!'
Это было послание от Квентина.
В начале сентября в Сидней приехал нарядно одетый Полли Твейтс. Он привез ободряющие новости: в Мельбурне все шло просто прекрасно. Филиалы в Балларате, Бендиго и Аделаиде были открыты. Фурнаки-младшие уже работали по организации магазинов и салонов в Перте и Фримантле. Они оказались людьми очень расчетливыми, и из Франции, а точнее из Оверни, к ним приехал еще один брат. У него тоже усы и большие зубы, такие длинные и хищные, что едва не достают до земли. В Тасмании и Новой Зеландии дела должны были вот-вот начаться, и теперь следовало ждать приезда других французов из Оверни, чтобы пополнить число рабочих рук под командованием Жака-Франсуа. 'Ханна, вы будете отвечать перед историей за то, что всю Австралию наводнят овернцы. Но лучшего и придумать было нельзя: как деловые партнеры они еще большие хищники, чем вы, а это неплохо, если за ними как следует присматривать…'
Полли думает, что восхождение Ханны к вершинам бизнеса неизбежно.
— Но, я надеюсь, вы не ограничитесь Австралией?
Разумеется, нет. И ему вовсе не надо ее подталкивать — мысль о поездке в Европу прорисовывается все яснее. Так же, как ей совершенно ясно, чем она станет заниматься в Лондоне, Париже, Берлине или Вене. Денег у нее будет достаточно, что-то около 40 тысяч фунтов по самым скромным подсчетам. И даже много больше, если она рискнет ликвидировать все или часть своих предприятий в Австралии (на всякий случай такую возможность нужно предусмотреть). Эти деньги позволят ей обосноваться (где — пока неизвестно), жить они будут скромно, без лишнего шика. Однако Лиззи нужен приличный дом, да и ей самой необходимо быть готовой к встрече с Тадеушем, если она произойдет раньше намеченного срока…
А главное — ей нужно учиться. То, что она называет здесь институтами и салонами, — это всего- навсего магазины. Чтобы они отвечали своему названию, нужно нанять умных и ученых женщин, которые смогут давать советы и лечить, будут специалистами в своем деле. Таких женщин, вероятно, можно найти в Европе. А если нет, то она обучит всему этому молодых девушек, но начнет-то с себя самой. 'В конце концов, мне будет девятнадцать-двадцать. Может, и поздновато браться за учебу, но это еще не старость…'
Таким образом, она будет учиться и из лучших источников черпать знания обо всем, что касается кожи, ее болезней и их лечения, а также волос, ногтей и зубов. Ее будет интересовать, отчего люди полнеют или худеют, как придать блеск глазам и может ли когда-нибудь появиться эликсир молодости. Ей нужно узнать множество серьезных вещей, а в маленькой Австралии не найти ответов на ее вопросы (она уже обращалась в Медицинский институт Мельбурна, но там никто, ей ничего вразумительного не сказал). 'Слава Богу, что от моих препаратов еще ни у кого лицо не покрылось струпьями', — повторяла она.
Итак, решено — она должна все это изучить. На это ей понадобится два года. Может быть, и три. А вдруг она станет доктором медицины? 'Доктор Ханна' — это, пожалуй, звучит.
Новые знания помогут ей построить заводы повсюду. Места, слава Богу, хватит. Будет выпускать в огромном количестве кремы, туалетную воду и вяжущие лосьоны (она сама точно не знает, что это такое, но слово ей нравится — оно звучит достаточно научно). Вот ее цель: выпускать полную гамму продукции и не оставить никому ни единого шанса.
Что еще?
Да, конечно, ей нужно овладеть светскими манерами. Ей было очень неловко в Мельбурне на обеде у губернатора, когда она очутилась перед этой кучей вилок и стаканов да еще в окружении титулованных особ, говоривших о вещах, совершенно ей неизвестных. Можно было подумать, что она только что приехала из своего местечка, и это сразу бросалось в глаза.
'Словом, ты должна научиться устраивать приемы, кокетничать с мужчинами (раз уж этим придуркам это нравится) и быть готовой хлопнуться в обморок от малейшего сквозняка. Хотя ты крепче, чем многие из мужчин, и у тебя никогда не кружилась голова. Тебе не нужно быть законченной дурой и забывать о своем теле, более стройном и совершенном, чем кажется на первый взгляд. У этих чертовых мужчин наметанный глаз, а они, разумеется, будут смотреть не только на твое совиное лицо…
Никогда не показывай, что ты умна. Наоборот, хорошо выглядеть время от времени дурой. И слушать их, этих самых мужчин, с открытым от восхищения ртом, какую бы чушь они при этом ни несли. Ты широко открываешь глаза, слегка наклоняешь голову (не забудь при этом еще и подать вперед грудь — ничего себе упражненьице) — и все пойдет как по маслу, вот они и начинают таять. Тебе нужно сделаться деликатной, нежной и хрупкой. Зачем всем знать, что ты крепка и вынослива, как лошадь.
Кстати, заметь, Ханна, что тебе надо следить и за твоим языком. Когда ты вчера сказала 'холера их возьми', бедный Полли взглянул на тебя такими глазами, что, казалось, еще немного и в обморок упадет он, а не ты…'
'А не переспать ли мне с Полли?
Он очень мил. Не то чтобы красив, но очень мил. У него красивые, хотя и пухлые, руки, и они всегда чистые, а это уже хорошо. У него красивые зубы и милая улыбка, и он очень нежен. Даже приторен, как рахат-лукум. Но у него живые глаза, и он умен. Не думаю, что получу от него столько же удовольствия, как от Лотара Хатвилла, но это может быть очень забавно. Он может заставить меня хохотать в момент оргазма. Если только до этого дойдет…
Ты уже долго не спала с мужчиной. Этого тебе, может быть, и не хватает. Значит, нужно завести любовника. Эти рафинированные дамы из Мельбурна не обходятся без любовников. Не все, но, например, эта леди, что представляла тебе какого-то лейтенанта, готового броситься в атаку. Не все, потому что кое- кому из них нужно быть настоящими героинями, чтобы решиться на это…
Нет, только не с Полли. Это изменит в корне наши отношения. К тому же, кроме опыта, возможно, ничего мне и не даст. Но стоит ли пренебрегать опытом, если все, что ты пытаешься узнать в этой области, нужно, чтобы подготовиться к встрече с Тадеушем? Впрочем, это не более чем предлог, который ты сама для себя выдумываешь.
Чертова шлюха!
Нет, Полли просто твой друг. Умный, преданный, прекрасный советчик, и он готов идти за тобой на край света. Тебе чертовски повезло, что ты его встретила. Не стоит разрушать все. Мужиков ведь и так хватает.
Слава Богу'.
'…Ты, Ханна, понимаешь женщин. И даже a priori лучше, чем мужчины. Ты можешь догадаться о том, что им будет нужно, еще до того, как они сами до этого додумаются. Ты должна опережать их. Женщины, которые станут твоими клиентками, будут утонченными или захотят стать такими. Во всем мире их будут сотни миллионов. Да ты и сама прекрасно знаешь, что, едва выбравшись из какой-нибудь деревенской дыры, еще не отмыв грязь и не вытряхнув солому из своих туфель, все уже хотят быть красивыми. И чем дальше, тем больше будет таких женщин. Как говорит Полли — рынок будет все время расширяться. Тебе предстоит его заполнить.
Ханна, тебе нужно быть более утонченной, чем любая из этих женщин, или, во всяком случае, заставить их верить в это, что, в сущности, одно и то же. Ты уже и так кокетлива, как курица, и тебе нравится хорошо одеваться — только не следует очень увлекаться этим. Ну а утонченности можно научиться, как ботанике или дерматологии, любви или финансам. И только когда ты станешь изысканной и разгрызешь, словно яблоко, все эти науки, когда откроешь свои институты и заводы повсюду, только тогда ты выйдешь замуж за Тадеуша. Ты будешь с ним очень счастлива: он будет писать свои книги, а ты —
