Сахаров: Не могу согласиться. Национал-социализм, фашизм нисколько не свойственен народам России и Европы. Он был жестоко привнесен силой германского оружия лишь во второй четверти ХХ века. Либеральные идеи свободы и гражданских прав еще вернутся в Европу, и я уверен, при нашей жизни.
Фон Шуллер (возмущенно): Вы просто не знаете историю. Весь путь европейской цивилизации это естественный эволюционный путь к идеям национал-социализма. От Древнего Рима к национальным государствам, через бонапартизм к национал-социализму!
Напряженность дискуссии нарастает. Пушкова предоставляет слово пожилому седовласому господину, одетому в светлый полотняный пиджак и лиловую косоворотку.
Первуша Щукин (Союз русских язычников): Братья и сестры! Слушаю я ваш достопочтенный разговор и не перестаю удивляться. Какой бонапартизм? Существуют же новейшие исследования, научные открытия. Слава богам, правящий клептократический режим все еще позволяет заниматься непредвзятыми историческими изысканиями. Давайте же ответим на простой вопрос: кто истинные вожди наши? Откуда род свой ведут? Теперь уже известно, что не из варягов они, но уж и не из жидов, это тоже верно. Хотя по древности своей род их постарше даже жидовинов будет. Ведут корень свой они от самого изначала. В моей монографии, выдержавшей девять переизданий, излагаю я фундаментальное открытие. Открытие это по аргументированности не имеет себе равных в области индоевропеистики. Приведу ключевые выводы означенного труда. Установлено: прародиной индоевропейцев – русов – является Ближний Восток. Сорок – сорок пять тысяч лет назад кроманьонец в результате генной мутации выделился из среды других архантропов светлым окрасом своих волосяных и кожных покровов, светлым цветом глаз. Стоит заметить, что исходное значение слова-этнонима «рус» и есть «светлый». Русы-кроманьонцы оказались в чисто антропологическом плане более развитыми, что позволило им, используя земледелие, накопить достаточные запасы продовольствия и высвободить время для самореализации и творческого труда. Но земледелие сыграло и злую шутку с суперэтносом. Богатство и достаток вызывают зависть, стремление присвоить заработанное другими. Со временем вокруг богатых и развитых городищ русов по всему Ближнему Востоку стали собираться племена-таборы кочевых предэтносов. Сначала они питались отбросами с городских и поселковых свалок русов, угоняли скот, умыкали людей, затем сами стали просачиваться в городища… Это и явилось началом трагического конца нашей цивилизации на Ближнем Востоке, катастрофой для всей Ближневосточной Руси. Начался великий исход. Сначала русы основали город у побережья Эгейского моря, недалеко от входа в пролив Дарданеллы. Здесь поклонялись они великому богу Траяну-батюшке, воплощению триединой мощи Сварога – Перуна – Велеса. Город назвали, конечно, Троей и почти две тысячи лет мирно трудились на зависть инородцам. Но не тут-то было, хитростью и обманом захватили город греко-семиты, жадные до чужого золотишка. Вновь погибала русская цивилизация. Погибала, но и возрождалась. Троянский герой Эней покинул город с частью троянцев и основал второй русский город Рим. Не случайно пришел Эней на Апеннинский полуостров. Шел он к братьям своим, давно жившим в этой части света – светлому народу этрусков. Объединились два русских племени и создали могучую империю, отомстившую грекам и вернувшую свои исконные земли в Палестине. Росла и богатела Русская империя, достигнув пика богатства и процветания при воплощенном божестве императоре Траяне. Но, несмотря на всю мощь и благополучие, уже поражена была держава смертельным вирусом христианства. Уже была она обречена вновь погибнуть и вновь возродиться.
В марте 101 года так называемой нашей эры двухсоттысячная армия Траяна по понтонному мосту перешла Дунай. Здесь, в Дакии, решил он тайно основать новую династию. Почти четыре века томился сей скрытый корень русских королей в высоких горах Трансильвании. Ждали рождения нового героя. В ожидании основали временную столицу – городище Киевец на Дунае. Наконец свершилось: родились избранные богами герои – братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбедь. Возвестили вещуны, что пришло время отправляться в поход и основать третий по счету русский город, третью Трою – мать будущих городов русских, город-герой Киев! «Повесть временных лет» сообщает: «Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего брата своего, и назвали его Киев». Остался Кий в городе править и византийцев с хазарами поганой метлой гонять, остался и брат его Хорив и сестра их Лыбедь. Щеку же вещуны велели возвращаться назад в Трансильванию, где ждать, пока боги вновь призовут его или потомков его к служению. Ровно четыреста лет процветало еще Киево государство, пока злобный викинг Олег, Рюриков воевода, поработивший северных русичей, не пришел в город и не убил законных русских властелинов. Вновь задрожали устои великой империи. На тысячу лет погрузилось отечество наше в слепоту. Не Романовых и не Рюриковичей должны воззвать мы на царствие, а истинных наших властителей, наследников Энея и Траяна.
– Да где же их найдешь, наследников Энея? – выкрикивает кто-то с места.
Щукин: Хороший вопрос. Я давно работаю над этим вопросом. Лучшие годы отдал необходимому России решению. И я нашел его там, где и должен был найти. (Пауза.) В Трансильвании. Кий по-старославянски – «жезл», «посох», а Щек по-старославянски – «змей», «дракон». Недаром змиевы валы вокруг Киева наверчены. Хотел Щек город защитить, но поважнее ему боги дела поручили. Возвратился он на родину и сохранил тайный род Драконов, от Траяна корень ведущий! Дракон, то есть Дракула – вот истинный наследник русского престола. Дракула и его потомки! Гробовая тишина. Представители парламентских партий сидят с каменными лицами. Слово вынужден взять представитель действующей власти.
Власов (капитан I ранга): Уважаемые Сцилла и Харибда. Должен сказать… знаете ли, это недопустимо. Мы все-таки обязаны находиться в политическом поле, в поле здравого смысла, наконец – ну я понимаю – монархизм, ну я понимаю – критика власти, ну я понимаю – права трудящихся, но Дракула, кроманьонцы! Извините, я вынужден буду поставить вопрос о вынесении предупреждения вашей передаче.
– Вам бы только предупреждения выносить! – снова кто-то кричит с места.
Шустер (заносчиво): Наша передача всегда стояла на позициях объективности и непредвзятости. Свободу мнений у нас никто не отменял. Сейчас я предоставлю слово беспартийному.
Мужчина исключительно приятной наружности поднимается из первого ряда.
Сергей Бондарчук (Союз кинематографистов): Уважаемые господа, позвольте мне задать вопрос, не касающийся Дракулы. Вопрос, который, наоборот, касается культурного наследия нашей страны. В течение уже нескольких лет я пытаюсь осуществить постановку великого романа русской литературы – «Тихий Дон». Вначале мне казалось, что он просто незаслуженно забыт, и я счел своим долгом возобновить его жизнь на киноэкране. Но те трудности, с которыми я столкнулся, те ничем не обоснованные отказы студий работать над проектом, то нежелание государственных чиновников обсуждать возможность экранизации – заставляют меня думать, что существует негласный запрет. Цензура! Как же может демократическое государство допускать цензуру, да еще в отношении величайшего романа современности?! Власов: Что вы, что вы, дорогой Сергей Федорович! Никакой цензуры нет. Я знаю, вы обращались за государственным финансированием постановки. Но поймите правильно: Шолохов – любимчик Сталина. Мы не приемлем всякое наследие сталинизма, и мы не будем финансировать такую ленту. Дорогой Сергей Федорович, не обижайтесь, экранизируйте нам лучше «Войну и мир» Толстого, или вот «Красное колесо» Александра Исаевича.
Солженицын: Вы знаете, я согласен. В первом – непредвзятом и необдуманном чтении «Тихого Дона» в тридцатые, еще в юности, я больно ощутил ухаб между вторым и третьим томами. Как будто сломался роман, как будто иначе пошел. Откуда эти неувязки? Откуда этот вздор, от которого отмахиваешься, как от досадливой мухи… (Солженицын отирает пот со лба.) С самого появления своего в 1928 году «Тихий Дон» протянул цепь загадок, не объясненных и по сей день. Случай небывалый в мировой литературе. Юный продкомиссар создал произведение на материале, далеко превосходящем жизненный опыт и уровень образованности. Опубликовал труд, который мог быть подготовлен только долгим общением со многими слоями дореволюционного донского общества. Книга удалась такой художественной силы, которая достижима только после многих проб опытного мастера. Получается – несравненный гений? Чудо? Уже тогда по стране поползли слухи, что роман подписан не тем автором, которым написан. Давайте и сейчас не станем торопиться с экранизациями. Уверен, найдется достойный исследователь, призванный изучить и объяснить все загадки «Тихого Дона», помешавшие ему быть книгой высшей, чем она сегодня
