Как не был чин еще достоинства свидетель, Но добродетель. И, словом, я скажу вот это наконец: Реченны пастухи вчера пасли овец, По всякий день у них была тревога всяка: Вздор, пьянство, шум и драка. И, словом, так: Из паства сделали они себе кабак ― Во глотку, И в брюхо, и в бока На место молока Цедили водку, И не жалел никто ни зуб, ни кулака, Кабашный нектар сей имеючи лекарством, А бешеную жизнь имев небесным царством. От водки голова болит, Но водка сердце веселит, Молошное питье не диво, Его хмельняй и пиво; Какое ж им питье и пить, Коль водки не купить? А деньги для чего иного им копить? В лесу над долом сим Сатир жил очень близко, И тварию их он презренною считал, Что низки так они, живут колико низко. Всегда он видел их, всегда и хохотал, Что нет ни чести тут, ни разума, ни мира. Поймали пастухи Сатира И бьют сего ― Без милосердия ― невинна Демокрита. Не видит помощи Сатир ни от кого. Однако Пан пришел спасти Сатира бита; Сатира отнял он, и говорил им Пан: «За что поделали ему вы столько ран? Напредки меньше пейте; А что смеялся он, за то себя вы бейте, А ты вперед, мой друг, Ко наставлению не делай им услуг; Опасно наставленье строго, Где зверства и безумства много».
1769
Шалунья
Шалунья некая в беседе, В торжественном обеде, Не бредила без слов французских ничего. Хотя она из языка сего Не знала ничего, Ни слова одного, Однако знанием хотела поблистати И ставила слова французские некстати; Сказала между тем: «Я еду делать кур»[115]. Сказали дурище, внимая то, соседки: «Какой плетешь ты вздор! кур делают наседки».
1781
Пучок лучины
Нельзя дивиться, что была Под игом Росская держава И долго паки не цвела, Когда ея упала слава; Вить не было тогда Сего великого в Европе царства, И завсегда Была вражда У множества князей едина государства. Я это в притче подтвержу, Которую теперь скажу, Что россов та была падения причина ― Была пучком завязана лучина; Колико руки ни томить, Нельзя пучка переломить, Как россы, так она рассыпалась подобно, И стало изломать лучину всю удобно.
