Очерки истории чумы (фрагменты)

эпидемического процесса, локально, безо всякой связи с эпидемиями чумы в других городах, затем она сменялась бубонной формой. Но простая констатация этого факта мало что дает для понимания причин «черной смерти» в целом. Особенно не подходит упрощенное толкование вторично-легочной чумы как явления «среднестатистического», встречающегося во время любых эпидемий бубонной чумы (см. работы Николаева Н.И., 1968; Шуваловой Е.П. с соавт., 1976; Величко Л.Н. с соавт., 1998; Козлова М.П. и Султанова Г.В., 1993). Например, И.В. Домарадский (1998), исследовавший чуму в «период ее упадка», приводит цифру «присоединения пневмонии» к бубонной чуме 5–10%, т.е. ничего необычного в легочном осложнении бубонной чумы он не видит. Однако, если мы обратимся к описаниям первой пандемии чумы (например, ее современника, Прокопия Кесарийского или обобщившего огромный исторический материал Эдуарда Гиббона), то ни в одном из них нет даже намека на какие-либо легочные проявления болезни. Гезер (1867) подчеркивал, что Геккеру (1838) стоило больших трудов доказать идентичность «черной смерти» и чумы.

Была ли «черная смерть» следствием бактериологической войны хана Джаныбека? В настоящее время эта версия, совершенно неизвестная современникам «черной смерти», активно популяризируется в научных изданиях и даже используется в политических целях как доказательство доступности БО странам третьего мира. В ее основе лежит единственное свидетельство нотариуса Габриэля де Мюссе, впервые опубликованное в 1842 г. Геншелем по ранее неизвестной и недатированной рукописи, хранившейся в Бреславле, в Гедигеровской библиотеке. Сначала изложим ее так, как обычно это делают современные западные авторы.

Вследствие каких-то раздоров с просвещенными генуэзцами (каких, обычно не указывается), дикие татары, руководимые ханом Джаныбеком, осадили либо в 1346 г., либо 1347 г. город Каффу (Феодосия), но взять его сразу не могли, началась осада (точной даты нет). Якобы осада продолжалась 3 года, потом среди осаждавших появилась смертоносная болезнь, уносившая «бесчисленные тысячи» жертв ежедневно.

Хан Джаныбек решил использовать трупы умерших воинов для заражения противника смертельной болезнью. Эти действия находчивого полководца и запутали историков, пытавшихся понять причины столь стремительного распространения чумы по Европе. Габриэль де Мюсси писал об этих событиях следующее: «Татары, измученные чумой, заразной болезнью, ошеломленные и потрясенные смертью товарищей, гибнущих без всякой надежды на выздоровление, приказывали заряжать трупы в метательные машины и забрасывать им город Каффу, чтобы эти непереносимые снаряды положили конец защитникам города. Город забросали горами мертвецов, и христианам некуда было убежать, и некуда было спрятаться от такого несчастья... Они предавались мертвым волнам. Вскоре весь воздух был заражен, отравленная и испорченная вода стала загнивать. Усилилось нестерпимое зловоние».

Пораженные чумой и ужасом генуэзцы вынуждены были в разгар эпидемии бежать на родину. Де Мюсси сообщил, что дорогой итальянцев охватила смертельная болезнь, из тысячи оставалось в живых, не заболевая, едва по десяти человек. У него сложилось представление, что где бы ни приставали итальянские корабли, везде быстро умирали все те, кто соприкоснулся с прибывшими на них. Казалось, что новоприбывшие были окружены какой-то убийственной атмосферой. «Родные, друзья и соседи поспешили к нам, но мы принесли с собой убийственные стрелы, при каждом слове распространяли мы своим дыханием смертельный яд», — записал де Мюсси.

Это свидетельство, записанное во времена миазматических представлений о чуме и опубликованное в период господства учения о контагии, было воспринято во второй половине XIX столетия очень серьезно. О чумных побоищах еще не забыли, подлинных механизмов распространения чумы в городах тогда не знали, однако сам контагий уже представляли вполне материально как органическое вещество. Открытие возбудителя чумы и механизмов его распространения посредством крыс и блох в конце XIX столетия, предельно упростило понимание эпидемиологии чумы. Возникновение эпидемий чумы повсеместно стали объяснять завозом больных чумой грызунов. Во время сокрушительной чумы в Маньчжурии 1910—1911 гг. доктор Л.В. Падлевский обнаружил в носоглотке одного санитара возбудитель чумы (Богуцкий В.М., 1911).

Такие же наблюдения сделали и несколько других ученых. Хотя их эпидемическое значение не было никак доказано, «поздние контагионисты», например, Г.Ф. Вогралик (1935), ухватились за высказывание де Мюсси о передаче чумы через «атмосферу». В частности, Вогралик утверждал следующее: «Совершенно достоверно известно, что болезнь в Италию была занесена здоровыми людьми, бывшими в контакте с больными. Факт чрезвычайной эпидемиологической важности, являвшийся недоказанным до самого последнего времени». Такое же объяснение с опозданием на 70 лет предложил исследователь из Калифорнийского университета М. Wheelis (2002); В.И. Ефременко с соавт. (2000) и М. Kortepeter et al. (2001) просто приняли все на веру в своих работах. Однако надо понимать то, что современник «черной смерти» де Мюсси и его последующие истолкователи бактериологического периода в изучение чумы говорят о совершенно разных вещах.

Для де Мюсси (1350) «убийственная атмосфера» — это «загнившая» пневма, так как пользовался он пневматическими представлениями о распространении даже не контагия чумы, а еще миазмов в понимании Авиценны, Галена и Гиппократа (иного объяснения он просто не воспринял бы). Г.Ф. Вогралик (1935) понимал под «заносом здоровыми людьми» их способность распространять вокруг себя бациллы чумы. М. Wheelis (2002), выступающий уже в качестве специалиста по биологическому терроризму, хотел он того или нет, но подразумевал бактериальный аэрозоль с диаметром частиц менее 5 микрон, создаваемый специальными устройствами, иначе инфицирование Y. Pestis через легкие в принципе невозможно (см. очерки XXX и XXXIV). Если допустить реализацию этих представлений, то «черная смерть» должна была появиться у европейцев в первично-легочной форме, однако во всех описаниях современников она представляла собой бубонную чуму, или ее осложнения (септическая и вторично-легочная формы болезни); все они характерны исключительно для эпидемий, развивающихся на территориях природных очагов чумы.

Для того чтобы понять действительный уровень знаний о чуме накануне «черной смерти», ознакомимся с текстом отчета, подготовленного в мае 1347 г. по повелению короля Филиппа VI (1293—1350) Парижским медицинским факультетом (Documents inedits sur la grand peste de 1348. Paris, Londres et New- York, 1860).

Мнение членов Парижского медицинского факультета ХIV века о происхождении эпидемии чумы «черной смерти» и о предохранительных мерах против нее

Мы, члены Парижской медицинской коллегии, по зрелом обсуждении и глубоком рассмотрении теперешней смертности, и согласно с мнением наших древних учителей, полагаем обнародовать причины этого чумного мора (pestilence), по законам и принципам астрологии и естественных наук.

Вследствие сего, мы заявляем следующее: известно, что в Индии и в странах Великого моря, небесные светила, которые борются с лучами солнца и с жаром небесных огней, оказывают специально их влияние на это море и сильно борются с его водами. От того рождаются испарения, которые помрачают солнце и изменяют его свет в тьму. Эти испарения возобновляют свое поднятие и свое падение в течение 28 дней непрерывно; но, наконец, солнце и огонь действуют так сильно на море, что они вытягивают из него большую часть вод и превращают эти воды в испарения, которые поднимаются в воздух, и если это происходит в странах, где воды испорчены мертвыми рыбами, то такая гнилая вода не может быть ни поглощена теплотою солнца, ни превратиться в здоровую воду, град, снег или иней; эти испарения, разлитые в воздухе, покрывают туманом многие страны. Подобное обстоятельство случилось в Аравии, в Индии, в равнинах и долинах Македонии, в Албании, Венгрии, Сицилии и Сардинии, где ни одного человека не осталось в живых; то же самое будет во всех землях, на которые будет дуть воздух, зачумленный Индийским морем, пока солнце будет находиться в знаке Льва.

Если жители не будут соблюдать следующие предписания или другие аналогичные, то мы возвещаем им неизбежную смерть: если только милосердие Христа не призовет их к жизни каким-либо другим образом.

Мы думаем, что небесные светила, вспомоществуемые природой, делают усилия, в своем небесном могуществе, для покровительствования человеческому роду и для исцеления его болезней и, вместе с