Предполагалось, что национальный отдел подводной разведки будет состоять на равной основе из сотрудников ВМС и ЦРУ. Что касается высших чинов, то это так и было. Директором отдела назначили Джона Уорнера, нового министра ВМС в администрации Никсона. Бредли предполагалось назначить начальником штаба. Руководителем аппарата ЦРУ в новом агентстве стал Карл Дакетт, заместитель директора ЦРУ по науке и технологии. Но уже с момента создания отдела ЦРУ фактически взяло все руководство в свои руки. Бредли удалось ввести в отдел всего несколько человек. Весь его штат в подводной военно-морской разведке насчитывал около дюжины специалистов. У ЦРУ не было таких ограничений. Агентство назначило в штат нового отдела 8 человек своих сотрудников на постоянной основе и еще несколько консультантов.
Но вот незадача. Уже очень скоро Бредли и Крейвен стали понимать, что прикомандированные сотрудники ЦРУ не могут отличить подводную лодку от подводной горы. К этому времени у Бредли и Крейвена уже созрел план, каким образом достать все ценное, что находилось на борту советской подлодки. Идея заключалась в том, чтобы послать мини-подлодку – с целью захватить ядерную боеголовку, сейф, содержащий шифры и коды, а также приемопередатчики, работающие микроимпульсами, чтобы ВМС смогли, наконец, декодировать все сообщения, которые перехватывались и просто накапливались. Они уже доказали, что корпус советской лодки можно открыть, не разрушив ничего внутри его.
Пригласили армейских саперов, чтобы проверить свои предположения. Различные хрупкие и легковоспламеняющиеся предметы прикрыли стальной плитой и поместили в бассейн с водой. Пластическая взрывчатка была прикреплена на небольшом участке закрывающей плиты и взорвана. Взрыв проделал небольшой вход в стальной пластине, оставив почти не тронутыми предметы, находившиеся за плитой.
Это все, что требовалось сделать, чтобы открыть небольшой ход и войти внутрь. Все остальное можно оставить в лодке, похороненной в море. Военная разведка следила за строительством советских подводных лодок подобных утонувшей, в течение десяти лет делая фотоснимки из космоса. Военно-морская разведка знала советскую подлодку этого типа вплоть до последнего болта и гайки. Ракеты, которыми эта подлодка запускала свои ядерные боеголовки, были примитивными, с дальностью полета только 750 миль. И Советский Союз и США уже производили ракеты с дальностью полета 1500 миль. Вряд ли имело смысл пытаться совершать невыполнимую работу по подъему тысяч тонн уже устаревшего оборудования со дна океана. Потребовались бы годы, чтобы создать соответствующее оборудование для подъема подобной массы.
Карл Дакетт и его сотрудники вежливо выслушали краткое изложение этого плана. Но когда они вернулись со своим ответом, Крейвен и Бредли чуть не лишились дара речи. ЦРУ предлагало поднять лодку целиком и намеревалось построить для этого самоходный кран.
Крейвен и Бредли не могли в подобный бред поверить. Дело в том, что подлодка, по-видимому, ударилась о дно на скорости 200 узлов, то есть с ускорением погружения равным 21,3 м/сек. Она может только казаться неповрежденной, но на деле такая же хрупкая, как замок из песка. Ткни его достаточно сильно, и он рассыплется.
Возможно, Бредли со своими расчетами был прав, но у ЦРУ была солидная опора в Вашингтоне. И обычно это агентство имело все, что хотело. Даже когда то, что оно хотело, по мнению Харлфингера, было безумной фантазией. (Бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс впоследствии говорил, что он никогда не слышал об альтернативном плане, предложенном Крейвеном и Бредли.)
Однако ЦРУ не было одиноко в своем энтузиазме. Начальник военно-морских операций Томас Мур любил огромные, захватывающие воображение высокотехнологичные проекты, и он был очарован планом ЦРУ. По его мнению, это удобный случай украсть целую подлодку и расквитаться с Советским Союзом за захват северокорейцами «Пуэбло». Кроме того, Мур не был уверен, что по методу Бредли и Крейвена можно достать все основное оборудование с лодки.
Через некоторое время министр обороны М. Лэйрд окончательно одобрил план ЦРУ, признавая при этом, что «некоторые считают это безумной идеей». Лэйрд попытался объяснить, на основании чего он принял это решение. Создание приспособления для подъема советской подводной лодки со дна Тихого океана может дать США возможность поднимать и собственные подлодки в случае их гибели. Лэйрд проконсультировался с Ховардом Хьюзом, затворником, миллиардером, судостроительная компания которого получила контракт от ЦРУ на постройку корабля, который будет пытаться поднять утонувшую субмарину со дна океана. Этот корабль будет называться «Гломар Эксплорер», а попытка подъема лодки получила кодовое наименование «Проект Дженнифер».
Крейвен наблюдал за этими ожесточенными спорами, удивляясь больше всего тому, что национальной разведывательной программой руководят политики. Возможно, он был циничным, заявляя о своей уверенности в том, что ЦРУ ищет проект с целью направить сотни миллионов долларов Хьюзу, чтобы расплатиться с политическими долгами Никсона.
Как бы там ни было, Никсон охотно утвердил план ЦРУ, а Крейвену и Бредли оставалось только перешептываться о своем несогласии. Их никто не желал слушать. Единственное, что Крейвен получил за свой протест, – это отстранение от участия в операции. Крупнейшему глубоководному предприятию суждено было осуществляться без деловых рекомендаций человека, который сделал это предприятие возможным. А также без командира подлодки «Халибат» Мура. Риковеру представился удобный случай для того, чтобы расквитаться с теми людьми, которые не допускали его в свою вотчину. Адмирал не предпринимал никаких действий (хотя и был готов к этому), когда предшественник Мура заявлял, что имеет больше власти над подлодкой «Халибат», чем отдел военно-морских реакторов Риковера. Риковер спокойно наблюдал со стороны, как десятки миллионов долларов расходовались на «Халибат». Его мало волновали нападки конгрессменов, обеспокоенных тем, что бюджет в тридцать миллионов долларов на постройку мини-лодки NR-1 разросся до 60 миллионов. Он спокойно воспринял, как Никсон наградил «Халибат» почетной грамотой Президента, высшей наградой для подлодки, как Мур был награжден медалью «За выдающуюся службу» за обнаружение утонувшей советской подлодки.
Между тем все это время специалисты Риковера по реакторам на судоверфи очень внимательно следили за «Халибат». Экипаж лодки так волновало это пристальное внимание, что Мур подозревал: моряки делают ошибки специально для того, чтобы люди Риковера могли что-то записать и с чувством исполненного долга покинуть лодку. Экипаж не очень делился с ним своими переживаниями, но Мур знал, что напряжение передается и им. Он также знал, что вопрос лишь времени, когда Риковер получит искомую информацию. Риковер готовился послать строгое предупреждение всем атомным подлодкам, независимо от того, какие задачи они выполняют. Пусть знают: независимо от их достижений и успехов, они не могут изолироваться от него и от его офицеров по безопасности.
Первая возможность адмиралу представилась, когда в один из дней 1969 года, ранним утром «Халибат» переместили на судоверфь Маре Айленд около Сан-Франциско. В ее реакторе заменяли топливные элементы, а внимание офицеров было отвлечено на дополнительное переоборудование с целью расширить возможности лодки в проведении глубоководных операций. Именно на этот день и был запланирован визит Риковера на «Халибат», только никто из экипажа не знал, в котором часу адмирал прибудет. Командир лодки Мур находился на берегу в своей квартире, в шести кварталах от дока, когда адмирал прибыл на судоверфь Маре Айленд, одетый как обычно по-граждански.
