Атлантики, около Паломареса (Испания). Для большинства офицеров Крейвен был просто рядовым инженером. Те же, кто знал его лучше, считали его человеком, полным странных идей и необычных методов поиска, в которых не было ничего похожего на изложенное в военно-морских наставлениях. Мало кто из офицеров, находившихся в тот день в Военном кабинете, верил, что Крейвен мог оказаться их лучшим, а возможно, единственным шансом на успех в поисках подлодки «Скорпион».
Крейвен повторил свой вопрос. На этот раз кто-то ответил: «Нам не удалось найти „Скорпион“ по акустическим сетям. Мы не знаем, где она. Если вы можете сделать что-нибудь по этому вопросу, делайте!» И Крейвен остался наедине со своими мыслями, пытаясь рассчитать, почему и где исчезла подлодка. Ставки были один против миллиона, что кто-нибудь найдет лодку. Она могла быть в Атлантике где-то на маршруте протяженностью в 3000 миль.
Семьи членов экипажа «Скорпион» начали беспокоиться еще с 15 февраля 1968 года, за три месяца до того, как Крейвен услышал эту новость по радио, за три месяца до того, как среди подводников стали циркулировать слухи о том, что советские корабли могли утопить ее.
При последнем отходе «Скорпиона» на пирсе стоял Дан Роджерс, помощник электрика, который, рискуя своей карьерой, попросил списать его с лодки, написав командиру капитан-лейтенанту Ф. Слаттери, что все на борту лодки «в опасности». И вот теперь он сбросил с пирса последний швартовый, который удерживал лодку. В ВМС эта лодка длиною 136 метров считалась блестящим выставочным экспонатом. А Роджерс в своем рапорте писал, что «Скорпион» так долго просрочивала капитальный ремонт, что экипаж называл ее «железным утильсырьем». В гидравлических системах были протечки, морская вода проникала через сальники вала гребного винта. Ее аварийные балластные системы не работали, и ВМС ограничили глубину ее погружения до ста метров, гораздо меньше рабочей глубины для других лодок этого типа.
За три месяца до последнего выхода «Скорпиона» в море случилось одно пугающее происшествие, когда «Скорпион» так сильно вибрировала во время маневрирования на больших скоростях, что казалось, она проходила сквозь воду как пробочный штопор, заставляя крупные части оборудования раскачиваться на своих резиновых амортизаторах. Причину таких вибраций так и не установили. Роджерс и другие члены экипажа опасались, что эта вибрация может повториться в любое время.
Большинство подводных лодок прошло тщательную проверку на безопасность после гибели «Трешер». Однако основная часть этих работ на «Скорпионе» была отложена из-за напряженности бюджета и неослабевающих темпов разведывательных операций в «холодной войне». Когда «Скорпион» выходила в море, она была одной из четырех подлодок, все еще ожидавших переоборудования дополнительными средствами безопасности, которые устанавливались после гибели «Трешера».
Роджерс и его товарищи жаловались командиру, что к их озабоченности по поводу неполадок в лодке никто не относится всерьез. Роджерс не был списан с корабля до тех пор, пока не согласился вычеркнуть слово «опасность» из своего рапорта о переводе.
Спустя месяц «Скорпион» была направлена на Средиземное море для участия в учениях НАТО. Ее направили туда только потому, что потребовалось срочно заменить подлодку «Сивулф», ту самую, которой Крейвен предпочел «Халибат», когда настало время выбрать лодку для специального проекта. «Сивулф» выбилась из графика замен, врезавшись в подводную гору в заливе Мэйн, и сильно повредила при этом корму.
Средиземноморье стало последней ареной «холодной войны». Со времени арабо-израильской войны 1967 года Советский Союз посылал все больше многоцелевых подводных лодок, вооруженных крылатыми ядерными ракетами, чтобы выслеживать американские авианосцы и пытаться следить за американскими ракетными лодками, выходящими в море из базы Рота (Испания). Американские разведывательные подлодки также наблюдали за портами Египта, где останавливались советские суда. Движение в Средиземном море было настолько интенсивным, что в декабре 1967 года произошло подводное столкновение американской подлодки «Джордж Маршалл» (бортовой номер SSBN-654) с советской многоцелевой подлодкой.
Значительную часть времени занимало выявление советских подводных лодок. Американские сети подводных гидрофонов к тому времени еще не были установлены в Средиземном море, а так же в районе западного побережья Европы, где проходил один из основных маршрутов советских подводных лодок. В самом Средиземноморье были ужасные условия для гидролокаторов, где соленая вода встречается с пресной, теплые слои – с холодными и все это посылает эхо-импульс в непредсказуемых направлениях. Одним словом, никто в США реально не представлял, как советские ВМС оперируют в Средиземном море и сколько подводных лодок они туда посылают. Аналитики-подводники в Лондоне и такие же аналитики в Норфолке (шт. Вирджиния) вели долгие дискуссии о советских операциях, но дискуссий чаще всего бесплодных, потому что слишком мало имелось фактов для каких-либо определенных выводов.
Полагая, что путем увеличения количества наблюдателей можно помочь экспертам, США начали обучать подводные силы своих союзников в Южной Европе и на Среднем Востоке искусству преследования подводных лодок. Фактически «Скорпион» была послана на Средиземное море, чтобы в учениях играть роль «зайца», которого преследуют иностранные силы в ходе их обучения. Для экипажа «Скорпион» это был привлекательный поход с заходами в солнечные порты Испании и Италии. Но многие, судя по письмам домой, предпочли бы, вроде Роджерса, остаться на берегу.
«Мы провели ремонт, заменили полностью или подлатали временно все оборудование», – писал помощник машиниста второго класса Д. Стоун в своем письме родителям от 12 апреля. Стоун отправил это письмо, находясь уже два месяца в походе, как раз накануне того, как «Скорпион» попала в опасный «петушиный бой» с советским эсминцем. Этот инцидент был типичным для операций в Средиземном море: обе стороны начинали беспокоить друг друга. Когда «Скорпион» всплыла на поверхность, чтобы обменяться сообщениями с американским кораблем «Катласс» (бортовой номер SS-478), советский эсминец бросился к «Скорпион», как бы намереваясь таранить ее. И когда казалось, что столкновения не избежать, советский корабль резко затормозил. Столкновения не произошло.
«Он проделал это три или четыре раза, – писал X. Тиббетс, командир „Катласс“, который наблюдал за происходившим с ходового мостика своего корабля. – Я покрылся потом и каждый раз думал, успеют ли эти парни своевременно остановиться?…»
Сообщение об инциденте, слухи о подобных инцидентах в других походах оставили у многих семей убеждение в том, что советские корабли могли стать причиной гибели «Скорпион». В соответствии с самой страшной версией, «Скорпион» была поражена советской торпедой во время завершающей стадии похода, когда она пыталась отогнать советскую многоцелевую подлодку от американской подлодки «Поларис» в Атлантическом океане.
Начинался заключительный этап похода, когда обычно не ставятся задачи, связанные с преследованием советской многоцелевой лодки. На календаре был конец апреля. «Скорпион» сделала завершающий заход в порт Неаполь (Италия). Оттуда, как ожидал экипаж, она должна была возвращаться домой. Вместо этого ее внезапно послали следить за необычайной деятельностью советских кораблей. Американские спутники сфотографировали группу советских надводных кораблей за пределами Средиземного моря, в Атлантике, запускающих воздушные шары, по размерам напоминающие метеозонды. Советские корабли занимались этой загадочной деятельностью почти целый месяц. Было известно, что в Тихом океане, поблизости от районов американских ядерных испытаний, также запускались советские воздушные шары, оборудованные
