Отделение агентства «ГАВАС» имело контакты с французским посольством, и Вукелич при случае лично бывал там, в связи с чем нас очень интересовали текущие сведения и капитальная информация, которые он там добывал. Вукелич также несколько раз встречался с военным атташе французского посольства, однако информация, полученная по этому каналу, не была особо важной.
В качестве корреспондента информационного агентства «ГАВАС» Вукелич, с разрешения японских военных властей, смог совершить поездку на Халхин-Гол, и нечего говорить, что благодаря этому случаю он собрал информацию для нас.
В последнее время он получал много информации от иностранных, особенно американских, журналистов, среди которой были очень интересные сведения, связанные большей частью с дипломатической политикой. Например, из представленной им информации наиболее важной была речь посла США Грю в 1941 году. В последнее время он, пожалуй, еще более сблизился с американскими журналистами.
Штейн был в Токио с 1936-го до начала 1938 года. Он симпатизировал нам, но никогда не был настоящим членом моей группы. Однако практически он активно сотрудничал с нами.
Штейн был близко знаком с послом Дирксеном, которого знал еще с Москвы. Посол считал его умным человеком и значительной персоной. Кроме того, для нашей работы ценным было то, что у него как представителя британской газеты были связи с послом Великобритании. В Британском посольстве он имел особенно тесные отношения с известным сэром Сэнсомом[58]. Он мог добывать в посольстве информацию, связанную, главным образом, с общей дипломатической политикой. Иногда у него бывала возможность лично побеседовать с послом и военно-морским атташе посольства. Штейн был очень дружен со всеми иностранными журналистами, особенно с английскими и американскими, от которых получал различную интересную информацию. В последнее время он имел тесные связи с информационным агентством «Домэй», в связи с чем через это агентство, как и Вукелич, мог добывать сведения об общей политической атмосфере и различных скрытых политических действиях. К тому же он сам был ценным источником информации, так как очень скрупулезно изучал экономическую ситуацию в Японии и писал прекрасные книги об этом. Благодаря его исследованиям прояснились многие факты экономической жизни, до тех пор не вполне понятные. В сферу его личных профессиональных интересов входили внешняя торговля и финансы Японии.
О германском посольстве, которое было моим важнейшим источником информации, я подробно расскажу в другом разделе.
Думается, я могу утверждать, что по сравнению с источниками информации, которые были у меня в германском посольстве, и с источниками, которые имелись у членов моей разведывательной группы, другие мои информационные каналы носили второстепенный характер. Информация, поступавшая из моих источников, кроме двух вышеуказанных, была только относительно значимой. Получить информацию по этим каналам я стремился лишь только в первое время после прибытия в Японию. После 1938 или 1939 года эти источники не играли никакой роли в моей разведывательной деятельности, и я полностью оставил их и к ним не обращался. Причиной «пересыхания» источников, из которых я ранее получал сведения, были постоянно ужесточавшиеся в связи с японо-китайскими событиями антишпионские законы в Японии. После начала этих событий перечисленные ниже информаторы из-за страха перед законом переставали передавать какие бы то ни было сведения. Объем информации, которой они располагали, также резко сократился.
Наконец, я хочу заявить еще об одном: я убежден, что никто из людей, общавшихся со мной, имена которых появятся ниже, ничего не знали ни о моей подлинной миссии, ни о характере моей работы. Все они считали, что я только известный журнал и ст.
Впервые приехав в Японию, я слышал много различных высказываний бизнесменов и инженеров об общей экономической ситуации. Однако дело не в том, что все они без исключения рассматривали только общеэкономические вопросы, а в том, что представленная ими информация ограничивалась узким кругом вопросов, которыми они занимались, притом в весьма общем виде. Кроме того, опасаясь, что о содержании наших бесед от меня смогут узнать конкуренты, они уверяли, что не знают каких-либо подробностей. Вообще-то говоря, я предпочитал беседовать с инженерами, которые были не так робки, как предприниматели, и, по крайней мере, знали свою специальность. После 1938 года я уже не имел дела с бизнесменами и инженерами. Работая в германском посольстве, я переключился на изучение еще более, чем раньше, конкретных экономических и особенно военных проблем. Используя собранные в посольстве соответствующие материалы, я готовил донесения и для военного атташе, и для себя. Поэтому для получения информации я больше не полагался на предпринимателей и инженеров.
Главным образом я поддерживал дружеские отношения с инженером Мюллером из Германской машиностроительной компании, а кроме того, у меня были тесные связи с их конкурентом, компанией «Гуден Хоффман», и использовал также г-на Кальбаума, представителя одной химико-фармацевтической компании. Думается, что эти люди покинули Японию перед тем, как разразилась война в Европе. Во всяком случае, я не встречал их в течение долгого времени. От первых двоих я узнал о положении в черной металлургии Японии, от последнего – некоторые данные о японской химической промышленности. Кроме того, я узнал, что Япония закупила в Германии несколько лицензий на производство синтетического горючего, но выяснить подробности мне не удалось. Позже, однако, я обнаружил их в документах германского посольства. Я часто встречался также с инженером, ответственным за сборочные работы в фирме «Хейнкель». Он имел дела с компанией «Ниппон хикоки когё» и прибыл в Японию вместе с упоминавшимся мною ранее Хаагом. Я несколько раз получал от них сведения общего характера о производстве германских авиадвигателей в Нагое. После 1938 года я больше ни с кем из этих инженеров-сборщиков не встречался. Однако позднее в досье аппарата военно-воздушного атташе германского посольства я обнаружил более подробную информацию о производстве этих двигателей японской авиакомпанией и закупке германских самолетов.
Когда несколько германских самолетов совершили прямой перелет из Германии в Японию, я, естественно, расспросил пилотов об обстоятельствах полета и об их планах в Японии. С одним из пилотов, бароном фон Габленцем, я совершил полет из Японии в Маньчжурию и обратно на самолете «Юнкерс», на котором он прилетел в Японию из Германии. Впрочем, переговоры о закупке крупных самолетов «Фокке- Вульф» и «Юнкерс» позже закончились безрезультатно. Я узнал об этом из досье германского посольства. От уже упоминавшегося Мюллера я два или три раза слышал о строительстве завода «Варц» в Маньчжурии одной германской компанией тяжелого машиностроения. Однако, как я уже говорил, с 1938 года поступление подобной информации стало постепенно сокращаться и в начале 1939 года полностью прекратилось. В результате подготавливаемые мною доклады для военного атташе Матуки [59] стали готовиться только на основе материалов, которые я мог получить в германском посольстве.
Немецких предпринимателей и инженеров я по большей части встречал в германском клубе и на приемах в посольстве. Как корреспондента немецкой газеты меня иногда приглашали в Германскую торговую палату в Токио. Само собой разумеется, что как журналист я обязан был изучать общие проблемы, вставшие перед германскими коммерсантами в Японии, и, естественно, в ходе моих бесед с предпринимателями и инженерами во время таких встреч в центре внимания оказывались экономические вопросы. В личном плане я был связан с крайне ограниченным числом предпринимателей, и это не имело никакого отношения к моей разведывательной деятельности. Я встречался с ними в семейном кругу, и при этом присутствовали также женщины и другие гости.
В моих записках, посвященных личным друзьям, часто упоминаются имена Мор и Кауфман. Это были предприниматели, с которыми я очень сблизился. Я с обоими подружился и в семейном отношении и поэтому всегда испытывал удовольствие, бывая у них дома. Их семьи общались с семьями сотрудников германского посольства, однако это обстоятельство не только не было связано с моей разведывательной деятельностью, но скорее наоборот. Это были знакомства в обществе, которые я завел отчасти для
