замерло и, круто развернувшись, бросилось восвояси.
– Это что за чудо-юдо было? – едва слышно прошептал Зубанов, держась за сердце. От страха он чуть богу душу не отдал. – Цербер или сам Люцифер в собачьем облике?
– Это волкособ по кличке Вий. То есть царь ночи, – довольный произведенным эффектом, рассмеялся Максим. – Кстати, характер и повадки полностью соответствуют его кличке. Но об этом позже, а сейчас давайте в баньку, попаритесь с дорожки, пока я вам подберу одежду и займусь шашлыком. Как чувствовал, тушу бородавочника замариновал.
– Парная для русского человека – это то, что доктор прописал, – оживился Глеб, с вожделением глядя на деревянную пристройку возле коттеджа. – Неплохо бы после баньки нырнуть в бассейн с контрастной водичкой или хотя бы опрокинуть на себя лохань с водой.
– Да есть бассейн, – егерь махнул рукой в дальний конец двора, где с вершины холма журчал небольшой ручей. На стоке была установлена какая-то странная конструкция в виде желоба, с одной стороны свисало большое сито в металлическом корпусе.
Дальше дышал свежестью прямоугольный бассейн, края которого также были по-хозяйски выложены горной породой...
Шашлык из дикой африканской свиньи-бородавочника оказался выше всяческих похвал. Мясо с углей было сочным и ароматным, сдобренным специями. Как хлебосольный хозяин, Максим подал к шашлыку лепешки домашнего приготовления, блюдо со свежими овощами и, не скрывая торжества, выставил литровую бутылку дефицитной в этих краях запотевшей «Столичной». После бани с бассейном лучшего угощения не требуется. Пропустив первые рюмки «за знакомство», Вармаков, запихивая в рот сочные перья зеленого лука, вопросительно уставился на гостей:
– Ну а теперь, други мои, рассказывайте, какой хрен вас занес в этот каменный век?
Зубанов с Глебом переглянулись, потом бизнесмен едва заметно кивнул, давая сыщику право поведать суть.
Кольцов, опустив самые главные детали, рассказал, что с ними приключилось.
Завершая свой рассказ, добавил:
– Теперь наша цель – добраться до ближайшего цивилизованного населенного пункта и оттуда прямиком до Гаробо, где в сейфе гостиницы «Хилтон» лежат наши документы и деньги на обратную дорогу.
– Добраться до цивилизации не проблема, – не задумываясь, сказал Максим, берясь за начатую бутылку. – Есть тут одно Малибу в тридцати милях отсюда. Пару дней отдохнете, потом я вас отвезу.
– Отлично! – дуэтом воскликнули гости.
– Давайте выпьем за нас, за русских, – предложил егерь. – Даже великий полководец Александр Васильевич Суворов, будучи генералиссимусом, не чурался простого народа и говорил: «После бани последнюю рубаху продай, а рюмку выпей».
– За генералиссимуса, – поддержал гост захмелевший уже после первой рюмки Зубанов и, не дожидаясь остальных, отважно хлопнул немалую дозу, тут же провалившись в нирвану.
Глеб лишь пригубил, чтобы избежать подобной участи. Закусывая лепешкой, спросил:
– А тебя давно, друг ситный, занесло в эти края?
Максим выудил из пачки местных сигарет коричневый цилиндр, задумчиво размял между пальцами и, раскурив, буднично ответил:
– Да уж скоро восемь лет, как осел.
– Счастливый случай?
– Именно. В девяносто четвертом я закончил Саратовское училище ВВ МВД и как отличник боевой и политической подготовки получил красный диплом, а с ним направление в Москву в отряд спецназа «Витязь». Дураком был, идеалистом. На последнем курсе женился. Моя скотина была просто в восторге от распределения. А через полгода нас бросили в Чечню подавлять антиконституционный мятеж, и пробыл я там с редкими перерывами до самого Хасавюрта. Вернулся старлеем в девяносто шестом, а моя благоверная уже давно хвостом вильнула и устроилась на Рублевке в компании мандаринового барыги. Я тогда запил крепко, потом решил снести избушку на курьих ножках залпом из парочки реактивных огнеметов «Шмель». Хорошо, что рядом оказались нормальные люди, объяснили: ну, убьешь ты ее, а что изменится? Да ничего, а себе жизнь сломаешь. Докажи паскуде, что она дерьмо. Вот я и решил доказать. Сперва уволился со службы, потом один приятель помог устроиться в охрану коммерческого банка. А через несколько месяцев моему шефу потребовался сопровождающий в Африку на сафари. А тут как раз тот приятель, что меня устраивал на работу, лег в больницу с корью. – Максим криво усмехнулся. – Представь себе, кавалер двух орденов Мужества, двое суток на себе тащил раненого сержанта по снегу при минус двадцати, и ничего. А в Москве заразился детской болезнью.
– У нас ситуации схожи, – кивнул на мирно посапывающего Зубанова Глеб.
– Нет. Твоя поездка – это результат твоей многолетней работы. Моя же именно была счастливым случаем. Босс не столько интересовался охотой на зебр и антилоп, сколько пьянствовал и гонялся за аборигенками. Мы колесили по всему княжеству, пока не угодили в «дружеские объятия» местных браконьеров, которые вдруг решили переквалифицироваться в торговцев живым товаром. Благо мой боров им объяснил, что может за свою тушу выложить немеряно бобла. Но вот за свою челядь не собирался платить ни сантима. Пришлось мне вспомнить, чему учили в училище и на войне. Из семи черножопых абреков двух оставил в живых и доставил в полицию. Этот случай стал достоянием прессы, которая тут же превратила его в сенсацию. Местный губернатор закатил в нашу честь прием, он сам бывший полковник авиации, поэтому с почтением относился к военным. А когда узнал, что я боевой офицер, имею правительственные награды, предложил стать егерем в его округе, которую безбожно терроризируют браконьеры. Я долго не думал и согласился. Ну, ты сам посуди, какого хера мне подставлять свою голову за пьяный кусок похотливого сала, который, кроме себя любимого, вокруг ничего не видит? Вот так я тут и оказался.
– Н-да, для счастья ума и образования не надо, – задумчиво проговорил Кольцов.
– Именно, – удрученно кивнул Максим, гася окурок о край стола. – Вначале здесь все было не так. Первые полгода мне пришлось тут жить с предшественником, старым толстым пьяницей, ему, кроме самогонки, которую сам гнал, ничего не нужно. На безбедную старость он себе откладывал те деньги, которые отстегивали браконьеры.
Лафа закончилась, когда старый пердун купил билет на родной зеленый остров, а я взял власть в свои руки. Правда, тогда разгорелась нешуточная кровопролитная война местного значения, которая длилась почти три года. Но в конце концов статус-кво восторжествовал.
– Так за это тебя окрестили Безумным Максом?
– Именно, – засмеялся егерь, поправляя выпроставшийся кончик шейного платка с эмблемой герба княжества. – Пришлось пошалить с местными охотниками. Жестко пошалить, в их людоедском духе.
– А что это за жест ты демонстрировал деревенскому колдуну?
– Его предшественник обещал наслать на меня порчу. Полное фуфло. Но для поддержки своего авторитета среди дикарей вполне подходило. Мне стукнул осведомитель из местных, пришлось устроить показательную экзекуцию. Короче, приехал я в деревню, вытащил чертового шамана из его конуры, сперва прострелил этому демону коленные чашечки, а напоследок всадил «маслину» между глаз. Теперь новый колдун мне постоянно осанны поет. Ну а я время от времени ему напоминаю о предшественнике, чтобы, чего доброго, не возомнил о себе.
Говорил егерь ровным, спокойным тоном, как если бы какой-то клерк где-нибудь в сытой Европе рассказывал о своей карьере в фирме. Классик сказал: «Жестокий век, жестокие сердца». Но здесь, на Черном континенте, веков не существовало, время растянулось до бесконечности, и по большому счету здесь не было ни любви, ни жестокости, ничего. Существование здесь подчинялось одному закону – Закону Джунглей. И кто не подчинялся этому закону, тот прекращал свой земной путь.
Попав на Черный континент, опытный боец Максим Вармаков просто принял условия обитания и стал одним из хищников это материка, не лучше и не хуже остальных.
Макс лихо опрокинул очередную рюмку, шумно выдохнул, закусывать не стал.
– Когда на вверенной мне территории воцарился мир, я занялся облагораживанием своего жилища, так надоело бомжачье жилье. Немного пришлось, конечно, поднапрячься, повкалывать, зато результат
