– Вы были в Афганистане тоже журналистом?
– Нет, солдатом, – уклончиво ответил Глеб, решив про себя не дразнить акулу видеокамеры тем, что перед ним сидит бывший офицер спецназа КГБ.
– Русские солдаты лучшие, так говорил мой дед, который встречался с ними во время Второй мировой войны на Эльбе. Предлагаю за это выпить.
– За это можно. – На этот раз Кольцов не стал проявлять недовольство...
Как правило, если завтрак начинается с доброй порции алкоголя, то впоследствии он плавно перетекает в обед, а наиболее подготовленные и ужина могут дождаться.
На обед под виски Малкин заказал бифштексы с кровью, картофель фри и странный салат (по мнению Кольцова), состоящий из рваных листьев молодой капусты, долек ананаса и сладкой кукурузы.
К удивлению сыщика, в отличие от его нанимателя янкес пить умел. Видимо, сказывалась разъезжая жизнь телерепортера, закалили командировки.
В конце концов все подходит к завершению. Подошло к концу и застолье новых друзей.
Когда официант подал длинный чек счета, Роберт Малкин громогласно объявил, что оплатит его лично, так как угощал друзей блюдами американской кухни.
– Хорошо, значит, завтра мы вас приглашаем на русский обед, – неожиданно пробудился из бражного забытья Зубанов.
«Отлично, послезавтра мы имеем все шансы ночевать на улице», – подумал Глеб, зная их финансовое положение...
К удивлению сыщика, ночь прошла без кошмарных снов, Серафим Кириллович лишь время от времени сладостно посапывал да причмокивал. А наутро вскочил бодрый и энергичный. Наскоро помывшись и побрившись, унесся из гостиничного номера.
– Вот что делает со старыми козлами запах самки, – продолжая нежиться в постели, рассмеялся Кольцов.
Зубанов вернулся довольно быстро, все такой же энергичный и в приподнятом настроении, даже пытался что-то гнусаво напевать. И с порога заявил:
– Как я и обещал, обед будет в исконно русском стиле. – И хитро подмигнув своему телохранителю, заговорщицким тоном добавил: – Хотя на самом деле это чистая обманка.
– Как это? – спросил Кольцов, в торгашеских терминах он был не особо силен.
– А это вроде как норковая шапка: с виду натуральная, а на самом деле шкурка, натянутая на тряпичный каркас. Так и наш обед, будет икра черная не из волжских или сибирских осетров, а из аквариумных особей. Царская уха из местных водоплавающих, начинку для кулебяки тебе вообще лучше не знать. Все остальные блюда в том же плане, даже водка и та не русская, а шведский «Абсолют».
– Лихо ты разрулил, Кириллыч, – хмыкнул Кольцов. – После этого банкета нас сразу же выпрут из номера или дадут переночевать?
– Не боись, Глеб Иванович, хороший бизнесмен, как хороший солдат, из топора кашу сварит, сам будет сыт и друзей накормит, – Зубанов поднял вверх указательный палец, будто бы кому-то грозя, его брови сошлись к переносице. – Да, и вот что еще, я подумал, что дружеский обед в ресторане – это не то. Поэтому заказал сервировку в номер, американцы предупреждены и не против. А ты как?
– Адамыч завсегда с народом, – обреченно произнес сыщик, вспомнив расхожую фразу из какого-то советского фильма. Спорить с Зубановым было бесполезно, это он уже понял. Широко потянувшись, Глеб вдруг уловил взгляд Зубанова. Масляные глаза бизнесмена буквально прожигали широкую кровать в спальне...
Обед начался скучно и скомканно, все-таки не до такой степени собравшиеся были знакомы, не были закадычными друзьями и не имели общих тем. Но по мере употребления алкоголя барьеры стирались, и вскоре Серафим Кириллович с Малкиным затянули волынку о пользе или вреде всемирной глобализации. Глебу тема показалась очень «интересной», и все свое внимание он сосредоточил на ослепительно белом потолке. Софи не выпускала из тонких пальцев сигарету, выпуская тугие струи сизого дыма к потолку, все же какое-никакое разнообразие для сыщика. Наконец девушка не выдержала и в сердцах сказала своему бойфренду:
– Бобби, сколько можно? Хватит политэкономии. Ты бы лучше похвастался своей аркебузой, из которой собираешься застрелить носорога.
Он этих слов американец аж подпрыгнул.
– Браво, детка, а то говорим черт знает о чем, нет чтобы похвастаться своей гордостью.
Малкин выскочил из-за стола и опрометью бросился к двери. Невысокий, широкоплечий, с выпуклым брюшком, он походил на шар для боулинга, который снесет все, что окажется на его пути.
– Отряд не заметил потери бойца, – ухмыльнулся Зубанов, берясь за тонкое горлышко бутылки с шампанским.
Но молодая женщина отрицательно покачала головой.
– Лучше водки.
– Великолепный выбор, мадмуазель, – начал извиваться перед Софи Серафим Кириллович, как будто это был не крупный бизнесмен, а мелкий торгаш с Черкизовского рынка. Когда три рюмки были наполнены «Абсолютом», Зубанов тут же озвучил подходящий к текущему моменту тост: – Ну, за присутствующую здесь даму, то бишь мадмуазель.
Едва выпили, не успев прикоснуться к закускам, как в номер подобно вихрю ворвался американец, в правой руке держа черный полутораметровый футляр, похожий на небольшой гроб.
– Вот, – установив футляр на журнальный столик, Боб перевел дыхание и набрал нужную комбинацию, раздались щелчки электронных замков. Малкин откинул крышку и торжествующе произнес, гордо подбоченясь: – Вот, любуйтесь.
Глеб, чтобы скрыть улыбку, сунул в рот большой кусок кулебяки, которая по вкусу больше напоминала острую пиццу. Он вспомнил, как на второй день пребывания в гостях у егеря изрядно поддатый Максим затащил их в свою «оружейную палату», тайную комнату, где он любовно раскладывал и развешивал отобранное у браконьеров оружие. Глеб насчитал добрую сотню стволов, от допотопной винтовки Лебеля времен колонизации Африки и до самых современных образцов автоматического оружия. Даже несколько пулеметов выхватил наметанный глаз Кольцова, которые бесхозно валялись за ящиками с боеприпасами. Сейчас, сквозь прищур глаз наблюдая за журналистом, он вдруг понял: любовь к оружию заложена в мужчинах тысячелетней эволюцией, вечной борьбой за выживание. Это сидит в каждом, независимо от того, военный он или гражданский.
– Вот, – снова и снова повторял Роберт Малкин, с любовью глядя на содержимое футляра. На бордовом велюре лежало одноствольное охотничье ружье, вокруг в специально оборудованных нишах были уложены дополнительные приспособления к нему.
Под его восторженным взглядом Зубанов и Кольцов вынуждены были подойти к оружию.
Глеб вытащил из футляра ружье и, вскинув к плечу, прицелился в окно. Он сразу понял: янки прав, это действительно произведение искусства, настолько привычно оно лежало в его руках, буквально сливаясь с телом и становясь его продолжением.
– Штуцер фирмы «Винчестер», ручная работа по специальному заказу, – на все лады расхваливал ружье Малкин. – Ложе из канадского дуба с золотой инкрустацией, ствол с четырьмя левыми нарезами особой закалки, снаружи, чтобы не блестел, вороненый, а изнутри хромированный. Магазин на три патрона, но какие патроны, –
Роберт закатил глаза и прицокнул языком. Достал из футляра тускло поблескивающий цилиндр с острой верхушкой, под которой виднелись два глубоких желобка. – Патрон Морзе пятидесятого калибра, по-вашему четырнадцать миллиметров, тяжелая пуля в мельхиоровой оболочке. На тысячу футов не то что носорога, взрослого слона на задницу посадит. Вы только посмотрите, посмотрите, это тоже штучная работа. Каждый патрон стоит пятьдесят баксов. Но и это еще не все, – следом за патроном репортер извлек из футляра мощный оптический прицел и легко насадил его на штуцер, лишь мягко клацнули металлические пазы. – Восьмикратный прицел фирмы «Цейса» для ночной охоты, оснащен инфракрасной подсветкой, а для большей точности имеет еще и лазерный целеуказатель. Одна телекомпания, когда я ехал сюда, заказала мне документальный фильм об охоте на носорога. Это будет самый лучший фильм.
– Надо выпить, – совершенно не к месту заявил Зубанов, но моментально исправил свою
