боль оставит тебя навсегда.
Сиятельный князь в сомнении покачал головой. Но от этого движения боль ударила ему в виски с новой силой, и он, близкий к отчаянию, поспешил сорвать свой незатейливый шлем.
– О Шилол, – только и пробормотал Сиятельный князь.
Теперь Лагха воочию убедился в том, о чем догадывался с первого мгновения разговора с Сиятельным князем.
Хорт окс Тамай выглядел изможденным. Под его закисшими глазами отложились тяжелые синие мешки. А его впалые щеки словно бы говорили: «Сиятельный князь обречен. Обречен и бесстрастной волей Лаги, вершительницы судеб, и злонамеренной волей нового гнорра».
– Князь, вам нужен отдых, – сказал Лагха. В его голосе звучало почти подлинное сострадание. – Но прежде прикажите своим людям разрядить луки. Мои бойцы, как вы можете видеть, уже безоружны.
– Да… разумеется, да.
Сиятельный князь обернулся и жестом подозвал к себе церемониального глашатая. Спустя несколько мгновений его луженая глотка уже несла над рядами княжеской гвардии благую весть:
– Сиятельный князь повелевает… Оружию – мир!
Среди десятков тысяч солдат, морских пехотинцев, людей Свода Равновесия и праздных зевак, которые, просочившись сквозь оцепление, имели радость наблюдать историческую встречу сильнейших Варана, находились четверо, от которых в тот день действительно что-то зависело.
К этим четверым не относились ни Лагха, ни Сиятельный князь, ни даже самозваный гнорр Норо окс Шин.
С борта «Голубых Лососей» сходили первые несмелые десятки разоружившихся морских пехотинцев.
Над «Венцом Небес» реяли штандарты династии Тамаев. В лад с ними развевались полотнища нового князя на «Звезде Глубин», «Гребне Удачи» и «Ордосе».
Вздох облегчения полз надо всем пиннаринским портом. Дескать, господа замирились или сделали вид, что замирились, и мы вроде все живы будем до следующей свары.
Сайла исс Тамай, супруга покойного князя и сестра ныне здравствующего, единственная женщина в свите Хорта, глазами-щелками, сузившимися от разнообразных и сложных мыслей о любви и власти, пристально следила за «поцелуем гнорра» и за прочими дивными событиями, которые сыпались на столицу, словно град.
Сарпал, начальник над стрелками на крыше вспомогательного арсенала Морского Дома, подчиняясь приказу князя, опустил лук и приспустил тетиву.
Ему, рах-саванну из истребительной плеяды Опоры Вещей, всю свою карьеру построившему на приведении в исполнение приговоров через простое убийство из лука, не составляло большого труда вскинуть оружие в любое мгновение и выстрелить в цель, прежде чем его подчиненные успели бы моргнуть.
Альсим и пар-арценц Опоры Единства Йор, как и было уговорено с Лагхой Коаларой, были выряжены простыми «лососями».
Они, как и все, показательно вышвырнули за борт дрянные мечи, предусмотрительно взятые при отплытии со складов Перевернутой Лилии, и одними из первых спустились на пристань Отдельного морского отряда.
Альсим, который обладал талантом сходиться с людьми накоротке после третьей чашки гортело, для пущей достоверности братанья прихватил с собой милостью гнорра уцелевшего Лорма окс Цамму. Лорм был немного пьян с самого утра. Альсим, запанибратски обхватив его за плечи, волок бывшего военного начальника Урталаргиса в загадочную неизвестность будущего.
И Альсим, и пар-арценц Йор теперь знали о противнике все. Кто, где и в каком количестве натягивает луки. Откуда в первую очередь может выпорхнуть стрела провокатора, а откуда – во вторую. Они видели распахнутый купол Свода Равновесия, и они одними из первых поняли, что главное зло так или иначе будет исходить оттуда. Впрочем, Эгина и Убийцу отраженных они не заметили и не учли.
Лагха, взяв Сиятельного князя под локоть, вел его навстречу свите. За его спиной почтительным сдержанным шагом следовали «лососи» и среди них – Йор, Альсим и Лорм окс Цамма.
В это мгновение всеобщего мира над Сводом Равновесия и надо всем Пиннарином полыхнула ослепительная вспышка.
Когда скорпион падает на голову крестьянке, та, шепча под нос безобидные ругательства и поминая предков, начинает по-бараньи трясти головой и размахивать руками, призывая на помощь товарок.
Когда скорпион падает на голову воину, он молниеносно извлекает из ножен короткий кинжал и счесывает тварь на землю, поближе к своему разящему каблуку.
Когда Скорпион, ведомый сознанием Эгина, упал на шлем Норо окс Шина, тот, почувствовавший чужеродное вторжение, был похож скорее на крестьянку, чем на воина.
Эгин-скорпион, отведенный от цели сильным порывом ветра, не попал туда, куда хотел – на спину, Норо окс Шина. Очутившись на гладчайшем куполе шлема Норо он понял, что промахнулся.
Эгин-скорпион, не удержавшись на мотающемся из стороны в сторону шлеме, неуклюже свалился на пол и отскочил назад. Что делать теперь?
Эгин помнил такое количество поединков, что их с лихвой хватило бы на трех бывалых рубак. Эгин знал, как драться с противником, когда ты человек. Но когда ты скорпион? Когда ты мал, прижат к земле и слишком ничтожен по сравнению с громадой человеческого тела – что делать тогда?
Розовым светом блеснул клинок в руках Норо. А где его, Эгина, клинок?
Раздался истошный женский крик. Эгин-скорпион знает этот голос. Это кричит та бледная и простоволосая девушка, прикованная к высоченному стулу.
Она кричит, потому что боится. Чего она боится? Эгин повернул свою скорпионью голову, чтобы удостовериться, что с девушкой все в порядке и… сияние розового меча удалилось от него на добрых десять шагов.
Крик Овель выбросил Эгина прочь из тела Скорпиона и утвердил его в роли заинтересованного, но стороннего наблюдателя. Теперь Эгин снова сидел в своем зрительском кресле, а его руки по-прежнему были скованы стальными браслетами.
Однако Скорпион справлялся и без его, Эгина, участия. Причем справлялся отлично. Гораздо лучше, чем справлялся раньше. Норо пробовал достать тварь своим чудовищным клинком, но тварь закладывала такие виражи, что Эгин просто диву давался. Клинок Норо был почти бесполезен. Что проку в самом совершенном оружии, когда ты просто не можешь достать противника?
Очень скоро Эгину стало стыдно за свою наглую самонадеянность.
Как он мог подумать, что Скорпион не справится с делом убиения Норо окс Шина без его участия? Если он нашел путь к Своду Равновесия, если он прошел сквозь все туннели, сквозь все стволы подъемников, миновал всех безумных рах-саваннов из охраны, забрался на крышу и все это совершенно самостоятельно, безо всяких там Эгинов, значит, и свершить убийство Отраженного едва ли составит для него проблему.
Думал Эгин и вот о чем: если бы он не помешал Скорпиону своим вторжением, если бы он не шевелил своим жалким человечьим умишком, не примерялся, не высчитывал пяди и пальцы перед тем, как прыгнуть с купола вниз, Скорпион наверняка попал бы куда надо, а стало быть, Норо окс Шин был бы уже мертв.
Эгин не сразу понял, почему Скорпион тянет так долго. Отчего он не совершит рокового прыжка?
А ведь ответ лежал на поверхности. На Норо окс Шине был шлем. Были наручи. Были поножи. Были штаны из толстой оленьей кожи, к которым Норо питал слабость с незапамятных времен (он, разумеется, не изменил своим привычкам, даже заняв кабинет Лагхи Коалары), и теперь Эгин прекрасно понимал причины этой слабости. Норо всегда боялся Убийцы отраженных. И его тело всегда было защищено почти полностью.
Скорпион искал уязвимое место в защите Норо. Искал все это время. И в конце концов он нашел его.
Обогнув Норо справа, он добился того, что тот принял оборонительную стойку на правую сторону. И в этот момент Убийца отраженных обманно попятился и прыгнул. Далеко, высоко, стремительно. Он вонзился
