Ради ее соблюдения разрешается провести санацию периметра, уничтожать не подлежащие эвакуации матчасть и документацию. Если через двадцать четыре часа не будет доклада об успешном выполнении, к планете выдвигается линкор и проводит санацию периметра с орбиты посредством штатного вооружения.
Короче говоря, будни элиты военной разведки. Прилететь и действовать по обстановке. Найди то, не знаю что. А не найдешь — привет, мы тебя не знаем, главное — секретность, вот вам, друзья, линкор, он ее и обеспечит.
— С нами полетели яйцеголовые из флотской науки, чтобы разобраться с наукой тамошней. Что эвакуировать, если по-простому. Дока с медициной тоже приписали. Плюс два ответственных товарища из ГАБ. Рота усиленного состава — сто восемьдесят циклопов с капитаном во главе, а я над всем этим зоопарком папа. То есть — отвечаю за все. Работа такая.
На орбите Бартель 2–4 по десантному кораблю применили ракеты «земля-космос». Применили с территории периметра, без здрасьте, сразу и насмерть. Экипаж смог обеспечить аварийную посадку вблизи объекта, и осназ пошел на штурм, а что еще делать?
Охрана периметра стреляла во все, что шевелится, из всего, что только стреляет, а не было там только танков и тяжелой артиллерии. Начался бой. Вскоре выяснилось, что с той стороны работает какое-то неизвестное энергетическое оружие с поражающим элементом в виде управляемых сгустков плазмы.
Рота понесла тяжелые потери, но оборону прорвала. Как я уже говорил, элитный осназ — это
Внутри периметра на горьком опыте выяснили пугающую вещь.
— А потом нас окружили. Там же полноценный батальон, причем из очень непростых парней! Да еще эти психи… Они бросались на нас с ножами, с голыми руками, когда кончались патроны. На нас! В штурмовых скафандрах! Это был мрак, Андрей. И отовсюду эти шаровые молнии, или черт знает что такое. Летит с любой скоростью, если цель на прямой наводке — быстрее пули! А то вдруг зависнет и висит. И за угол залетит, и за стенку, и за холм! Мы всю технику из-за тех штук потеряли!
Через тринадцать часов от роты осталась половина. Салман дал приказ прорываться к узлу Х-связи, чтобы доложить обстановку. Прорвались. Связь на удивление работала. Доложили, запросили подмогу.
Именно там Салмана ранили. Во время очередной попытки отбить здание какой-то «белый халат» попал в него шаровой молнией из бластера неизвестной конструкции.
Шаровая молния оказалась о-го-го. Нагрудный сегмент скафандра вскрыло, как консервную банку, а заодно и грудной сегмент майорской тушки. Броня поглотила почти всю энергию взрыва, но рана была такая, что по всем понятиям Салман в скором времени отправлялся к праотцам.
Док спас ему жизнь, проведя свою знаменитую операцию без наркоза.
А потом прилетел линкор и накрыл территорию из главного калибра в два слоя: силумитовыми и термобарическими боеприпасами. В довершение периметр проутюжили флуггеры. Выжили два человека: будущий Док Скальпель и Салман, без сознания в виде полутрупа.
Док спрятался от поисковой партии, от которой ничего хорошего ждать не приходилось, а через двенадцать часов, когда периметр окончательно обезлюдел, сумел дотащить Салмана до разбитого десантного корабля, найти там (о чудо!) рабочий флуггер и покинуть проклятую планету.
Но это было только начало! Через сутки их подобрал конкордианский фрегат! Его послали искать и спасать пропавший номерной фрегат. Коллег не нашли — надо полагать, их сбили «психи», зато нашли двух живых свидетелей!
Салману, конечно, здорово повезло, иначе он неминуемо скончался бы от сепсиса. Хорошего, однако, мало. Носители очень больших секретов попали в лапы чужого, хоть и дружественного государства. Док отлично понимал, что рассказать придется все. А это конец — с таким фактом в биографии долго не живут.
Именно тогда от переживаний в его мозгу сдвинулись некие важные шестеренки, что сказывалось по сей день. Он умудрился взять в заложники капитана! Тот пришел в медбокс лично побеседовать с собратьями по Великорасе, а собрат взял и приставил скальпель к горлу. Пришлось вести фрегат куда прикажут, а приказали лететь в Тремезианский пояс, система Шао.
По прибытии Док заблокировал маршевые двигатели и главную энергетическую установку, прихватил Салмана, угнал флуггер — и был таков! Пока клоны разбирались с управляющим «железом» звездолета, они были вне досягаемости.
Это означало неминуемый мучительный конец от жажды, удушья или холода, потому как куда ты денешься на флуггере? Неизвестно что творилось в душе бывшего сотрудника Медуправления Флота. В космосе они провели трое суток, а за это время крыша могла уехать очень далеко, и она уехала.
Салману было проще — он почти всю дорогу валялся без сознания, а вот Док… С ним сделалось очень нехорошо, и шрам на душе он носит до сих пор.
Однако личные записи этой парочки в Книге Судеб не оканчивались в этом месте точкой. Это была лишь запятая! На четвертые сутки флуггер был подобран буксиром «Эрминия», принадлежащим «Синдикату TRIX».
— Вот такая история, Андрей. Давайте, мужики, не чокаясь, за моих пацанов, которые домой не вернулись, — закончил Пино и поднял стакан. — А… Михальский спит? Черт с ним. Ну, земля пухом!
Огненосного спирта я не почувствовал. Как представлю: трое суток в космосе с умирающим на руках… Мороз по коже! Да и быль весьма поучительная, с многочисленными слоями морали. В некотором роде мы с Салманом товарищи по несчастью — я тоже пал жертвой служебной необходимости.
Я уж собрался нарушить тягостное молчание своим алаверды, когда ожила селекторная связь. Да как ожила!
— Братья и сестры! — Громовой голос разнесся под подволоком, многократно рикошетируя от переборок и палубы. — Кормчий ждет вас в Храме Воздаяния! Спешите, братья и сестры!
— Мля-а-а! — протянул Пино. — Буди Михальского. Детоксин есть?
— Есть. Ты собрался вот так идти пред ясны очи?
— Как так?
— Полуголый!
— И правда. — Салман принялся одеваться, я растолкал Кевина, оделил всех детоксином, и мы пошли в Храм.
В Храме было людно. За кафедрой уже стоял Блад в своем неизменном смокинге — торжественная снежно-белая фигура на фоне пылающего креста. Наша троица расположилась в последнем ряду, чтобы не мозолить глаза похмельным видом, так как детоксин еще не успел осадить алкоголь.
Часы над входом пробили полдень, и Блад начал:
— Братья! Сестры! Вспомните себя прежних так, как я вспоминаю себя! Я был слаб, вял и ленив. Я был мелок душой и желаниями. Но все изменилось. Для меня, для вас. А скоро мы изменим весь мир! Потому что наша семья, семья сильных, свободных людей, еще не так давно состояла из пятидесяти человек, всего пятидесяти…
Кормчий выдержал паузу и воздел очи к светильникам-факелам.
— Но что это были за люди! Огонь в наших сердцах поднял семью на вершины могущества! Сегодня число наше воистину велико, и мы сильны, как никогда! Пришло время бросить вызов нечестивому и глупому миру вне этих священных стен! Я собрал вас, чтобы объявить об этом…
Его слова потонули в тысячеротом реве. Пираты вскакивали на скамьи, орали и потрясали кулаками. Блад поднял руку, призывая к тишине.
— Но сначала, чтобы укрепить ваши сердца, я прочитаю несколько строк из «Скрижалей Праведных». Слушайте же.
Он начал декламировать, видимо, наизусть:
— Когда человек делает что-то, его душу тревожит вопрос: чем отзовется мое дело? Какова мера ответственности? Что будет дальше? Смогу ли завершить начатое? Братья, говорю вам: это голос слабости,
