искажает. — Бросайте пистолет и сдавайтесь. Гарантирую, мы вас отсюда вытащим в целости.
Так и есть! Ахилл Мария, мой старый знакомый! Кто еще будет обращаться на «вы» при таком положении дел?!
Сейчас по законам жанра должен был состояться диалог героя и главного негодяя. Ужасно пафосный и глупый. Потому что умные люди предпочитают стрелять. Я вот так и собирался, но не успел.
Полыхнуло! Раздался парный оглушительный взрыв. Двери по обоим торцам зала вылетели, и на сцену ворвались новые действующие лица. Много. Не тратя ни секунды, они начали палить друг в друга, а заодно в «безопасников».
Надо понимать, это наша десантная партия напоролась на ребят Салмана. Причем они не ждали друг друга, иначе зачем вбегать всей толпой? А может, и ждали? Охотились друг за другом и теперь сошлись почти в штыковую?
Не важно. Важно другое: всем стало сразу не до моей персоны.
Моя же персона среагировала безошибочно. При первом взрыве я рухнул на пол и пополз вперед. Подальше от центра зала, где свистели пули и вот-вот могли посыпаться гранаты. И они посыпались.
Полз я не совсем бесцельно. Помните, возле окна стояла пушка? Это была та самая, хорошо мне знакомая ниппонская шестистволка «Хитачи», партию которых по случаю закупил дель Пино в свое время. Одна из них так выручила нас в памятный день бегства на яхте.
Сзади грохотало. Правда, все тише и реже.
Когда я поднялся возле пушки и на полном автомате проверил рукав боепитания, выстрелы стихли совсем. Мощные сервомоторы «Гранита» легко приподняли орудийный станок — его требовалось развернуть, дабы принять посильное участие.
Три секунды. Или пять. Такой смешной срок. За это время я все увидел, и оно того стоило.
Посреди зала, засеянного угасшей жизнью, стояли трое. Точнее, двое: один силился встать, но не мог. Двое судорожно давили на спуски автоматов, но те оставались немы.
Как по команде, они выбросили бесполезное оружие. В руках одного завизжал штурмовой бур, интегрированный в правый рукав скафандра, и дисковый нож на левом предплечье.
Боец был невысок и очень подвижен. И комплектация снаряжения, и хищная подвижность не оставляли сомнений: то был мистер Масс Грейв собственной персоной.
Только старшой нашего десанта так серьезно готовился к рукопашной — крайне редкому явлению в современном бою. Только он умел так плавно двигаться в скафандре — сказывался опыт бесчисленных схваток в экзоскелетах.
Его противник был огромен. Снаряжение делало его почти квадратным. И в руках его пламенел недобрым синим огнем плазменный резак.
«Дель Пино! — мелькнула шальная мысль. — Неужели сам?!.»
Настоящая рукопашная, если насмерть, не бывает долгой. Давид и Голиаф бросились друг на друга. Я едва успел установить треногу пушки, как гигант отбил свободной рукой дисковый нож, почти развернув противника, а другой вонзил под шлем резак.
Все кончено.
В наступившей тишине резким выстрелом прозвучал щелчок, когда я активировал орудийный привод.
Победитель вздрогнул и обернулся.
Он замечательно помещался в прицел. И бежать ему было некуда.
— Салман? — Динамик скафандра разнес звук голоса по всему залу.
Погасла плазма на кромке клинка, и орудие убийства с шелестом втянулось в предплечный сегмент доспехов.
— Андрей?
— Черт возьми, ты убил Масс Грейва. — Я в тот день не блистал, уж извините.
— Его. Давно руки чесались.
Мы замолчали. У ног Пино пошевелился и попытался подняться третий персонаж драмы.
— А это кто?
— Это Док Скальпель.
— Жив?
— Ранен.
Мы вновь заткнулись. Палец лежал на полуутопленной гашетке. Еще два миллиметра, и «Хитачи» разразится смертоносной пургой. Но что-то меня удерживало. Что? Я не испытывал ненависти к Салману. Более того, он уже второй раз спасал мою задницу, хоть и невольно.
Он был солдатом. Он был настоящим воином. Первым я тоже был, а вторым мне не стать никогда. Но общность судьбы нас сближала в любом случае. Ведь Пино оказался здесь, среди этого кровавого дерьма, как и я, из-за гнусных секретов нашей родной армии.
Если отжать воду: я не мог заставить палец пошевелиться, и Салман это чувствовал.
— Что будем делать, Андрей?
— Сдавайся, какие еще варианты?
— В лапы Гая? На хер. Лучше я воткну себе в горло резак. Быстрее будет.
— Что предлагаешь?
Салман замолк, глядя в то место, где предполагал найти глаза. Странные это были гляделки. Две безликие фигуры посреди зала, заваленного дымящимся мясом, пялятся друг на друга. Забрало в забрало.
— Я попался, — сказал он. — Попался тебе. Решай: кончи меня сразу или отпусти. Ведь за тобой должок. И уже два.
Он обвел рукой трупы в черных скафандрах.
— Ведь это «Эрмандада» и они пришли за тобой. Я прав?
— Прав.
— А еще у меня должок перед стариной Доком. Он вытащил меня с Бартеля 2–4. Будет справедливо, если я вытащу его отсюда, хоть он и совершенно долбанутый сукин сын.
— Как? Как ты собрался его вытаскивать?
— В горах припрятана яхта «Заря Востока», ты ее помнишь. В суматохе не заметят.
— Тогда иди, — неожиданно сдался я и снял руку с гашетки, что было очень неразумно, если вспомнить боевые качества Салмана.
— Спасибо, Андрей. Сочтемся.
Он подхватил с пола автомат, проверил индикатор боезапаса. Потом взвалил на плечи Дока и побежал к пролому в стене. Там, где раньше был порог, он обернулся и сказал:
— Андрей, добрый совет: посиди за пушкой, пока ваши не придут. И не спускай глаз с входа. Человек пять «эрмандадовцев» успели нырнуть в дверь, когда все началось. Их старшой с ними. Если я правильно понимаю, он очень настойчивый ублюдок. Прощай. — И его могучая фигура скрылась в темноте.
«Ну что же, — подумал я, — ничто доброе не остается безнаказанным. Хех, по крайней мере у Пино серьезное преимущество перед Доком Фарагутом, который уходил с Бартеля 2–4 на флуггере!»
В том, что старый волк выберется, я отчего-то не сомневался.
«Эх, но и Ахилл, мать его, Мария ушел. Вот кого бы я выпотрошил с наслаждением!»
А потом появились наши.
Их вел лично Боб Джи Кейн, искавший Масс Грейва.
Он ужасно удивился, увидев меня, а потом всплакнул над телом товарища. Зал деловито занимали бойцы с шевроном в виде алой тигриной морды.
Все было кончено. Копи захвачены, по углам вязали недобитых бойцов «Синдиката».
Я все никак не мог расстаться с пушкой, когда ко мне подошел Кейн.
Он откинул забрало и вполне бесстрастно сообщил:
— Румянцев, а мы тебя уже похоронили.
— Без тела не хоронят, я на вынужденную ушел.
— Знаю, что на вынужденную. Но тут такая мясорубка творилась!.. Впрочем, проехали. Важно вот что. Гай требует, слышишь, требует, чтобы ты и Сантуш, как самые опытные, немедленно вылетали к
