Он забегал, заглядывая во все углы комнаты, в которой находился. Неожиданно для себя, и впервые Саруман вдруг ощутил сильный страх. Ему вдруг показалось, что Гэндальф рядом и хочет расправиться с ним, и прячет его Кольцо.
– Где ты, Гэндальф? – несколько раз испуганным шепотом вопрошал Саруман, глядя на ночные тени, пляшущие на стенах. – Ты здесь? Чего ты хочешь от меня?
Только к утру, он несколько успокоился, решив, что все, что с ним было – всего лишь следствие той усталости, которая мучила его все последнее время. Днем он опять поднялся в свою башню и снова заглянул в палантир. И опять он ничего не увидел. И снова волнение охватило его.
– Да, да, – забормотал Саруман, приходя в исступление, – оно у него. Он нашел последний палантир и отдал его наместнику Гондора. Зачем? Зачем он это сделал? Но ведь Гэндальф слишком умен, чтобы доверять человеку такую дорогую вещь, как палантир. Но он это сделал? Почему? Ответ напрашивается сам собой. Конечно же потому, что он попросту ему не нужен. Зачем его какой-то жалкий палантир, если у него есть Кольцо? Все в мире ничтожно по сравнению с ним! Значит я прав. Кольцо у Гэндальфа. Что же он с ним сделает?
Новый вопрос стал мучить Сарумана. Что сделает с Кольцом Гэндальф, раз оно у него? Будет просто владеть? Хранить? Нет, это не в характере Гэндальфа Серого, чтобы просто так хранить Кольцо Всевластья. Нет, он или будет использовать его для усиления своей власти или...
– Нет, Гэндальф большой оригинал, – Саруман внезапно схватился за голову. – Конечно же он не станет хранить его! Он столько говорил о том, что Кольцо должно быть уничтожено! Столько раз, что это уже стало его основной идеей. И конечно же, сейчас, когда Кольцо у него, он попытается это сделать.
От такой мысли Саруман даже застонал:
– Нет! Нет! Этого нельзя допустить! Почему Гэндальф? Почему он? Разве я не более достоин этой великой почести? Разве не я должен совершить этот ритуал? Разве не я первый маг в Средиземье? Ну и что, что он нашел его? А кто глава Совета Мудрых? Кто? Я! Никто еще не лишал меня этого звания. А раз так... значит оно должно быть моим. Да, только моим. И я достану его! Во что бы то ни стало. И сам уничтожу и его и Гэндальфа, если он встанет у меня на пути. Любого. Я уничтожу Кольцо сам.
Вдруг он снова задумался и застыл на месте, опустив голову на грудь. Мысли одолевали его. Почему он должен обязательно уничтожить Кольцо? Разве для этого он утаил от Совета главное, о чем рассказал ему Граномир? Маг также вспомнил и то, что он увидел глазами Гэндальфа в Ануминасе.
– Гэндальф пойдет за Камнем Магов, чтобы уничтожить Кольцо. А я пойду туда же, чтобы овладеть им. Ведь сказано же: «два заклинания спрятано в нем. Одно, чтоб его (то есть Кольцо) одолеть, другое, чтоб им овладеть». И Гэндальф не знает, что Камень Магов не только может уничтожить Кольцо, но и дать власть над ним. Зато я об этом знаю.
Приняв решение, Саруман сразу успокоился и снова стал величественен, как и прежде. В тот же вечер он опять посетил башню Ортханка, поднялся наверх и взял в руки палантир, затем вместе с ним спустился вниз и вошел в то самое подземелье, где палантир был когда-то найден и даже некоторое время хранился, прежде чем Саруман перенес его наверх и стал глядеть в него.
Когда-то это было небольшое подземелье, вернее даже грот, в который вел узкий и длинный коридор. Теперь же это была огромная пещера наполненная закованными в цепи и ослепленными троллями, которые и продолжали расширять ее, вгрызаясь в твердую породу. Когда вошел Саруман, то чудовища разбежались от него в разные стороны и прижались к стенам. Хотя все они и были лишены зрения, яркий белый свет, исходящий от посоха мага все же доставлял им сильнейшие страдания. Пройдя в середину пещеры Саруман встал и протянул перед собой руку, в который был палантир. Магический камень сразу ожил и наполнил все пространство вокруг себя темнотой, которая поглотила и Сарумана и сияние его посоха. Затем в этой темноте появился объятый пламенем силуэт крепости. Саруман сразу узнал Дул Гулдур, из которого был изгнан Некромант. Вернее, это уже был не замок, а всего лишь развалины, руины. И все это переливалось огнями и окутывалось черным дымом.
– Туда, мне надо туда. Мои враги там, а значит и Кольцо тоже, – обрадовано, облизывая пересохшие от волнения губы, прошептал Саруман, потом грозным голосом приказал: – Покажи мне самый короткий путь туда!
Тьма вдруг наполнилась темно-багровым пламенем, и Саруман увидел, что его пещера не имеет границ, она тянется вперед бесконечным тоннелем, посреди которого зияет ярким огнем такая же бесконечная трещина.
– Недра земли открывают мне свои тайны и тех, кто был поглощен бездной, – удовлетворенно отметил Саруман. – И они будут подвластны мне.
В ответ из огня послышалось грозное и громкое рычание, такое ужасное, что тролли попадали на пол и закрыли головы своими большими ручищами.
– Вперед! – сказал Саруман. – Вперед!
И держа перед собой черный палантир, он пошел на восток, ступая рядом с огненной бездной. Маг не боялся, что упадет туда, или сгорит в огне. Он знал, что его ведет сила, которой подвластно все, в том числе и пламя, бушующее под землей. А еще он был уверен, что сила эта подвластна ему. Вот только не видел он за своей спиной исполинскую тень, неотступно следующую за ним. С первого взгляда могло показаться, что это тень Сарумана, но приглядевшись, можно было увидеть, что она несколько отличается от Светлого мага и существует сама по себе – то метнется в одну сторону, то в другую, то отстанет на несколько шагов, потом догонит, то воспарит над магом темной тучей, то съежится у его ног.
А перед магом и позади него стали вылезать из огня ужасные огромные твари, рядом с которыми орки и гоблины казались ярмарочными мартышками. Это были балроги – древние порождения тьмы. Несколько тысяч лет их не было в Средиземье, и вот Саруман вызволил их из бездны и призвал на землю. Вскоре их было уже несколько десятков, страшных, уродливых и огромных, источающих изо рта и носа подобно драконам желтое смертоносное пламя...
На следующий же день, после того, как от Бильбо Бэггинса было получено согласие, все участники намеченной экспедиции покинули благословленный Лот Лориэн. Это случилось на рассвете, когда солнце едва показалось на востоке и окрасило в розовый цвет прибрежные деревья. Это было очень красиво: розовый лес и молочный от тумана Андуин, а там вдали за рекой бесконечная даль, тающая в заснеженном тумане. На правом берегу реки уже были готовы к отплытию около сотни легких эльфийских челноков, в каждом из которых было по два гребца, два лучника и один воин из свиты Элронда. Кроме того, была еще легкая и грациозная в виде лебедя ладья. Это была королевская ладья. Корабль, сделанный в давние предалекие времена самим Сирданом специально для Галадриэль и Селеборна. Ладья называлась «Ариэлен», и кроме владык Золотого леса, в ней также находились Гэндальф с Бильбо, Элронд и Торонгил. Арвин, дочь Элронда осталась в Лориэне.
Тихо и совершенно бесшумно, челны оставили берег и быстро заскользили по гладкой воде Андуина. Курс держали вверх по течению и три дня плыли, сопровождаемые по левому борту Золотым лесом. На четвертый день далеко на горизонте по правому борту появилась темная полоска. Это и был Черный лес, в котором Бильбо уже довелось побывать.
– Бр-р-р! – сказал хоббит, когда увидел мрачные места. – И как скоро мы там будем?
– Еще три дня путешествия, и мы высадимся на берег, – ответила ему Галадриэль. – Там нас кое-кто должен встретить.
– Кто этот кое-кто? – глаза Бильбо сразу заблестели от любопытства. – Он хороший или плохой?
– Наберись терпения, и со временем ты все узнаешь, – сказал хоббиту Гэндальф, который тоже был поблизости и прикидывал на глаз скорость движения.
– А мне хочется узнать прямо сейчас. Или вы от меня чего-то скрываете?
– А тебе на память не приходят хоббитские поговорки про любопытство? Ну там, например, «любопытному хоббиту нос оторвали, когда он у двери стоял», или...
– Достаточно, – прервал волшебника Бильбо. – Не надо продолжать. Все наши поговорки я знаю прекрасно. Сам не мало их выдумал. Так у нас еще и говорят, «любопытство не порок». Так что, ты Гэндальф, мог бы быть и полюбезнее с тем, кого втравил в это приключение против его воли и желания. Я ведь с вами не напрашивался. Мог бы и домой пойти.
И Бильбо обидчиво и в то же время важно скрестил руки на груди и отвернулся, делая вид, что высматривает берег.
