вцепившись друг в друга бились римлянин и раб. Дрались упорно.
Со стороны трудно было отличить, кто был легионер, а кто — мятежник. Они даже были чем-то схожи между собой. Но один был квирит, — свободный гражданин, а другой раб. Никто не хотел уступать. Глаза у каждого горели жаждой смерти другого. Оступившийся парфян, не желая расставаться со своим врагом, полетел вместе с ним в воду, и уже там, на дне реки, два неприятеля продолжали борьбу, но уже в другом мире. К римлянам подоспело подкрепление.
Натиск легионеров усилился. Некоторые мятежники, в основном малодушные и трусливые от природы, не выдержав тяжести боя, бросались в воду или же поворачивали к храму Юпитера в надежде найти там спасение. Но спасались единицы. Раненые, не обращая внимания на боль, на бессилие, на страх бились самоотверженно.
Лишь война обнажает все дикие инстинкты человека. Жестокость была чудовищной. Тех, кто уже не мог держать оружие в руках, беспощадно резали и кололи мечами, пронзали копьями. И легионеры, и мятежники были одинаково ненасытны в своей жажде крови, залившей все поле битвы. Даже мраморные статуи из белых становились алыми.
Римлян было больше, но мятежники с упорством, достойным восхищения, стойко держались. Легионеры были опытней и выносливей в бою, но восставшие бились за свободу. В толпе, среди своих и врагов, сражался Валерий. Меч выскальзывал из потных рук, на губах осела соль. Дыхание было частым и хриплым. Думал ли юный патриций, что когда-нибудь он будет сражаться вместе со своими рабами против сородичей. Но жизнь преподнесла необычный подарок. Судьба распорядилась по другому, и ее уже нельзя изменить.
Петроний Леонид издали наблюдал за ходом сражения. Первоначальная уверенность в легкой победе над мятежниками улетучилась. Прямо на руках выносили раненых легионеров. Многие уже были убиты, полчаса шел бой, а продвинулись вперед мало.
Полчаса шел бой, а продвинулись вперед мало. Легат подозвал к себе центуриона второй когорты.
— Гай! Возьми своих людей и переправься на лодках чуть повыше течения, там легче пройти не замеченными.
Центурион, поняв, что задумал командир, радостно кивнул головой и со всех ног попался выполнять приказание.
Но Апполоний, расставив на определенном расстоянии друг от друга сторожевые посты на случай непредвиденных обстоятельств, предусмотрел это. Когда часовой, поставленный приблизительно в миле от места боя, заметил плывущие по реке в его сторону лодки, то он быстро передал условленным сигналом о надвигающейся опасности.
И через несколько минут прибыл отряд мятежников, оставленный в резерве, и затаили в засаде, ожидая неприятеля. Легионер, выпрыгивая из лодок, быстро карабкались по крутому склону. Но вдруг сверху послышался боевой клич, подначенный множеством голосов. Полетели копья, пронзая насквозь римских воинов, тяжелые камни разбили головы, и легионеры, не выдержав, побежали прочь. Мятежники с победными криками бросились им вслед. И вот уже бой закипел в реке, которая принимала тела убитых и впитывала в себя кровь павших. Вальтурно стала теперь общим для погибших кладбищем.
В то время, когда римский отряд был разгромлен, по Большому мосту по телам убитых, шли римские когорты, уже изрядно поредевшие в бою. Они медленно продвигались к левому берегу.
А на правом фланге стойко бился Британец, который разрисовал свое тело кровью убитых противников, и был поистине неуязвим. Иногда само чудо оберегало его от смерти, казалось бы, неминуемой. Он сражался так, что своим мужеством наводил страх. Легионеры видели в нем оборотня, с которым человек не в силах справиться. Но вскоре кольцо вокруг Британца стало сжиматься, но даже сейчас смерть не брала его.
Летящее копье он успевал отбивать, удар меча рассекал лишь воздух, а сам Британец уже в другом месте завязывал новую схватку. Но легионеры вынуждали и его отступать все дальше и дальше. В одном месте группа мятежников была окружена и, теснимая наступающим противником, скинута в реку. Люди, отягченные доспехами, безуспешно пытаясь бросить с себя амуницию, шли ко дну. Те, кто был облачен лишь в легкие туники, еще держались на поверхности, но на них с моста 'с правого берега об- рушился смертельный дождь из дротиков и стрел, который не пощадил никого.
Леонид в пурпурном плаще полководца был задумчив. Потери пехоты были слишком значительны, учитывая характер противника. Но ввести конницу в бой он тем не менее не решался. Это было бессмысленно, особенно сейчас, когда от мятежников освобожден Большой мост. Незачем обрекать легион еще на лишние жертвы. Всадникам опять не хватит места для маневра, и мятежники легко смогут стаскивать их с седел. Тогда он послал за подкрепление еще одну когорту пехоты.
Валерий кричал Британцу, который сражался в десятке шагов от него, чтобы тот увозил своих людей к храму. Но из-за шума сражения Британец не слышал его. Надежда на успек давно покинула Валерия. Теперь он вместе со всеми отступал к храму Юпитера. Там Актис. Может в нем он найдет спасение? Другого выхода не было.
Вскоре мятежники, теснимые с трех сторон легионерами, оказались у стен святилища. Гаррон погиб, и теперь командиров осталось только двое: Валерий и Британец. Повстанцев прижали к одному из боковых входов храма Юпитера. На помощь легионерам шли тяжело вооруженные воины, а к мятежникам спешил на выручку резервный отряд. Однако он разбежался при виде бедствий товарищей и грозных рядов римлян.
Около храма разгорелась новая схватка, еще более жестокая и беспощадная. Рабы, стесненные воинами Аквилы, видя, что им уже нечего терять, бились отчаянно. Шум битвы, лязг и скрежет мечей, треск и грохот ломаемых щитов и разбиваемых шлемов, громкие крики ярости и боли, стоны раненых — все это заглушало остальные звуки.
Рабы старались укрыться в храме. Валерий видел, что все пошло прахом. Теперь только мысли об Актис мучили и терзали его ум и сердце. Он готов был все бросить и кинуться к ней. Может все-таки удастся сбежать, спастись?
Теперь, когда Энея и Апполония уже нет в живых, Валерия здесь ничего не удерживает. Рабы, его люди и сообщники — они обречены. Победа ускользнула из рук. Впереди только смерть.
Но нет, и бежать тоже невозможно в этой тесной толпе дерущихся и борющихся за свою жизнь людей. Можно только медленно отступать вместе со всеми. Хорошо, что тут так тесно, иначе бы солдаты расправились с ними в считанные минуты, а так есть возможность для сопротивления. Легионеры тоже валятся на землю, хоть и не так часто, как мятежники. Земля, вернее каменная мостовая, стала совсем скользкой от крови. Около высокой, но слишком узкой двери храма создалась давка. Рабы стремились как можно быстрее скрыться в ней, но из-за сутолоки лишь задерживали друг друга. Битва продолжалась. К Валерию, который сильно выделялся среди мятежников и своим лицом, и богатой одеждой, а также великолепным вооружением, начал пробиваться центурион, тот самый, что разговаривал с Энеем. Он храбро сражался с противником, яростно обрушивал мощные удары и успешно вел в атаку своих солдат. Скоро он приблизился к Валерию.
— Негодяй! — крикнул он ему. — Ты, опозоривший честь римлянина. Посмотри на меня. Прими смерть от моего меча!
Валерий не обращал внимания на центуриона. Он продолжал отражать атаки солдат. Рядом бился Британец. Легионеры набрасывались на них, но Валерий, Британец и другие рабы отражали эти атаки. Это были самые сильные и ловкие, те, кто прошел через все бои и стычки, и до сих пор остались в живых. И теперь они не собирались умереть легко.
— Всем назад! — закричал вдруг центурион. — Я приказываю.
Легионеры поспешно отступили от рабов назад. Те не стали использовать это, чтобы наступить. Обе стороны замерли друг против друга. И стало на мгновение тихо.
— Тит Веций! — закричал центурион. — Подлый изменник! Выходи на бой. Я тебя вызываю. Ну же! Или ты трус?
Центурион с горящим от возбуждения взором ждал. Валерий сделал шаг вперед. Он сделал это против своей воли. Но ноги сами вынесли его вперед. Словно судьба сама решала за него. Валерию пришлось подчиниться. Восставшие замерли за спиной своего вождя. Легионеры смотрели на центуриона. Кто с
