Элемент крови

голосом:

– Не может быть. Этого просто не может быть.

– Чего не может быть, вашбродь? – не выдержал Малинин.

Калашников не ответил.

Глава двадцатая Сто тысяч золотых (11 часов 57 минут)

Сталин смачно откусил половину гигантского бутерброда, заботливо сооруженного гостеприимным хозяином квартиры. На скатерть посыпались мягкие хлебные крошки.

– Я здорово испугался, – дружелюбно заметил он. – Я уж думал, ты меня сдал.

Мюллер, поглаживая кружку, рассмеялся знакомым дребезжащим смехом.

– Коба, ты юморист. Ну ключ я забыл, что тут такого? Постучал тихо, чтобы внимание соседей не привлекать, ночь же на дворе… А ты в окошко полез – хорошо, что застрял. И куда бы ты, mein lieber, оттуда потом прыгал? Неужели забыл, на каком этаже я живу?

Сталин сконфуженно молчал. Ему и самому неприятно вспоминать, что, услышав вкрадчивый стук, он бросился искать выход и попытался пролезть в форточку, – к счастью, она оказалась слишком мала. Полчаса ушло на то, чтобы кое-как втиснуться обратно и увидеть, что дверь никто не ломал. Он подкрался, осторожно посмотрел в глазок и увидел одиноко сидящего на лестничной клетке Мюллера с бумажным пакетом, полным овощей.

Неловкую паузу прервало начало новостей по «ящику». Популярный в городе телеведущий Влад Кистьев, практически с нуля раскрутивший местное телевидение, заметно волновался, держа перед собой только что вылезший из факса листок.

– А сейчас, дорогие телезрители, вам предстоит услышать сенсацию. На днях из мест лишения свободы бежал опасный преступник, в 1953 году приговоренный Главным Судом к каторге в городских каменоломнях. Просим соблюдать бдительность – этот человек может находиться среди вас! Постарайтесь запомнить его внешность.

Телеэкран заполнило рябое усатое лицо с желтыми глазами, и Сталин закашлялся, подавившись огурцом. Перегнувшись через стол, Мюллер постучал его по спине.

– По неизвестным причинам власти решились объявить об этом только сейчас, – взахлеб продолжал Кистьев. – Имя сбежавшего – Иосиф Сталин, один из бывших лидеров Советского Союза, в прошлом крупнейшего евроазиатского государства. Если вы первым сообщите о его местонахождении и эта информация приведет к его аресту, то вам будет выплачено сто тысяч золотых дублонов наличными и бесплатно предоставлен грузовик для их транспортировки. Уважаемые горожане, не упустите свой шанс!

Кистьев неторопливо отложил листок и посмотрел в камеру пронзительным сверлящим взглядом – так, как будто он мог видеть распивающих чай приятелей.

– Иосиф…– вкрадчиво сказал Влад, и Сталина передернуло. – Если сейчас вы смотрите это сообщение – вам предлагается явка с повинной. Учреждение дает официальные гарантии, что вы не подвергнетесь наказанию. Просим телезрителей снова взглянуть на фото.

Шеф гестапо выжидательно уставился на оцепеневшего вождя народов. К тому медленно возвращались способности говорить. Остатки развалившегося бутерброда валялись на полу.

– Похоже, случилось что-то серьезное, – выплюнул огурец Сталин. – То ли у них дела идут очень хорошо, то ли напротив – очень плохо. Неспроста они на меня набросились.

Вслед за объявлением Кистьев плавно перешел к городским новостям. В телевизоре возникли фото какого-то урода и женщины с черными волосами, обрамленные золотом.

– Сегодня таинственный Ангел Смерти опять нанес огненный удар прямо под носом у правоохранительных органов, – услышал Сталин слова ведущего. – Среди бела дня, в присутствии тысяч людей, им был убит монстр, когда-то созданный доктором Франкенштейном. Но и этого киллеру показалось мало – через час жертвой Ангела Смерти пала египетская царица Клеопатра, в прошлом знаменитая своими любовными связями. Наш корреспондент Илья Веснин передает с места происшествия.

В кадре появился стильный молодой человек в очках от «Диора», за спиной которого маячила масштабная толпа из мужчин различных национальностей, включая негров.

– Нам удалось собрать здесь лишь незначительную часть бывших любовников Клеопатры. Сейчас в прямом эфире эксклюзивный комментарий «любви всей ее жизни» – водителя городского 11785-го автобусного парка Юлия Цезаря. Скажите, пожалуйста, – тараторил молодой человек, буквально суя микрофон с эмблемой «101 канала» в рот лысому небритому мужику в грязной спецовке. – Какие чувства вы испытываете?

– Ну, типа, мы с Клепой давно не общались, – шмыгнул носом лысый. – Пару тыщ лет назад была у нас страсть, я ей быстренько ноги раздвинул, типа, veni, vidi, vici[11], гы-гы- гы, – загоготал интервьюируемый. – Так и что дальше? Прошла любовь, завяли tomatus. С сыном эта змея мне видеться не разрешила, телефон ее в городской справочной не дали, сказали – засекречено. И фигли тут? С врагом моим, который меня грохнул, она потом переспала. И че в итоге получается? Кошка она драная – вот что я скажу, мужики!

Толпа бурно взорвалась оглушительными аплодисментами.

– Теперь понятно, – вздохнул Сталин. – Эти придурки до сих пор никого не поймали. Хотят меня более детально допросить по поводу записки. Но это у них не получится.

– Скоро они начнут повальные обыски квартир, – мудро заметил опытный Мюллер. – Но с другой стороны, в городе этих квартир – миллиарды. Так что сиди и будь спокоен – у тебя еще полно времени. А может, все-таки передумаешь и сдашься?

Подобное предложение Сталину не очень понравилось.

– Генрих, почему же ты сам не явился с повинной, а предпочел отсиживаться в аргентинских джунглях? Уж я-то знаю, как это делается: ты обещаешь все что угодно, чтобы человек сдался. Но как только он придет – делай с ним что хочешь.

– Твоя правда, Коба, – покорно согласился шеф гестапо. – Но теперь не то что на улицу – даже к окну не подходи: сто штук золотом найдется много желающих заработать. Кто там тебя в кино играл? В ближайшее время всех актеров по доносам соседей похватают.

– Странно, что в городе никак не введут в обращение нормальные бумажные деньги, – облегченно рассмеялся вождь народов. – Шефа заело, что «люди гибнут за металл», и если и продают душу, то исключительно за золото: мол, это и есть самая дьявольская валюта. Да они душу за что угодно продадут – возьмут и банкнотами, и чеками, и натурой. Иногда появляется крамольная мысль, что Шеф человеческий род так до конца и не изучил.

– Это точно, – визгливо хихикнул Мюллер. – Я-то грешным делом рассчитывал, что если попаду сюда, так мои навыки по поводу людей Шефу пригодятся, но оказалось – таких специалистов, как я, здесь пруд пруди. Что же касается золота – к счастью, миллионеров тут практически нет, а то было бы страшное дело. Прикинь, если бы Рокфеллер, Вандербильд и Генри Форд свою зарплату каждый месяц на товарном поезде вывозили?

Оба расхохотались. Между тем телевизор уже показывал крупным планом панораму психушки, где сожгли Франкенштейна. Камера обозревала скромное больничное отделение, где, забившись под одеяло и поблескивая глазами, лежал худощавый человек с бородкой. Бедняга непрерывно дрожал, словно ему было очень холодно.

– Володя? – удивился Сталин. – Слушай, так он опять заболел, что ли? Совсем плохой стал. Вот видишь, и до него добрались. Повезло еще мужику, что цел остался.

– Да черт с ним, – осклабился Мюллер. – Главное, что мы не на его месте, и уж тем более не на месте Франкенштейна с Клеопатрой. Помянем покойничков?