Элемент крови

скучал тоскливо оглядывавшийся по сторонам Малинин, он точно знал, что ему нужно делать. Проблема была одна – времени действительно оставалось в обрез.

Глава двенадцатая Финишная прямая (15 часов 43 минуты)

Не хватит ли? А кто его знает. Может и не хватить, ведь орешек предстоит крепкий. Убийца поразмыслил пару секунд и к трем уже имеющимся капсулам на всякий случай добавил еще одну. Больше – не меньше. Он вышел на финишную прямую, а потому не имел права рисковать.

От последнего удара зависит очень и очень многое. Псы рыщут по всему городу, делая бесплодные попытки выяснить, кто станет следующим, но до него им не добраться: к счастью, он вне подозрений. Незачем понапрасну нервничать, надо настроиться на лучшее, забивать себе голову чем-то хорошим. Ведь подумать только – возможно, всего двое-трое суток отделяют его от теплых, словно парное молоко, вод подземного моря в бушующем разноцветными красками гавайском квартале.

Однако легко сказать «незачем нервничать», когда поводов это делать – выше крыши. Связной так до сих пор и не появился – его телефон механическим женским голосом выдавал лишь однообразное: «Абонент отключил номер или лишен его в качестве наказания. Пожалуйста, позвоните позже». Могли ли псы добраться до него? Что ж, ничего исключать нельзя. Но почему тогда об этом молчат телеканалы, раньше смаковавшие по два часа любую мелочную подробность относительно деяний Ангела Смерти? Уж они-то бы в момент раструбили про арест «помощника серийного убийцы» на весь город, прервали все ток-шоу и сериалы, чтобы выйти в эфир с «горячей сенсацией тысячелетия».

В элементарное кидалово и бегство связного с золотым миллионом киллер не верил – но не потому, что не допускал такой возможности. Просто связной обязан до конца оставаться на месте, чтобы иметь возможность проконтролировать, удачно ли прошло последнее исполнение. Может быть, он решил плюнуть на все и сутки отоспаться после бесконечных ночных смен, когда принимал и потрошил череду курьеров? Неважно. Что бы там ни произошло – его заказа никто не отменял. Ближе к вечеру он выйдет на последнюю охоту, чтобы потом надолго затихнуть, ведя скромное, но не лишенное легкого очарования существование по паспорту Рамиро Гонсалеса в одной из уютных деревянных гостиниц на золотистом пляже гавайского квартала.

…Пожалуй, перед уходом следует еще раз послушать новости. Киллер покрутил рыжачок, ловя информационную радиостанцию, но не услышал ничего нового – на «Эхе Ада» давал интервью какой-то Аслан Каскадов, жаловавшийся на несправедливость Главного Суда.

– Я, может, всего чуть-чуть президентом и побыл, – разорялся Каскадов. – А меня тут раз – через шесть месяцев обрили и в срочники запихнули. Я спрашиваю – два года служить, что ли? А «деды» ржут – нет, салага, тебе двадцать тысяч лет только «в чайниках» сидеть и на весь батальон картошку чистить. Это когда же я снова генералом стану?

Схватив треснутый от полетов в сторону экрана пульт, киллер привел в действие ненавистный телевизор. Какие уж тут новости – воплями и слезами гремела программа «Через барьер!». Героями на этот раз выступали Джон Кеннеди и целый партер его любовниц, тема передачи была «Все мужики – сво, импо и алко». Присутствующие орали друг на друга так, что ничего не было слышно, а ведущий демонически хохотал, упав в проем между стульями.

Вконец отчаявшись, убийца отдернул плотную штору и выглянул в окно, однако в неоновой рекламе нового таблоида на стене соседнего дома также содержался ноль полезной информации. Обложка обещала заманчивое фото от папарацци – с помощью нового суперобъектива удалось заснять Марлен Дитрих в ванной без лифчика. Учитывая, что кинозвезда умерла в девяносто лет, это было сомнительным соблазном для читателей. Хотя вдруг эта старуха уже успела помолодеть?

Носились слухи, что оборотистые китайцы с полгода назад открыли в городе новый черный бизнес – престарелым звездам предлагались подпольные пластические операции. Сначала те ломанулись целой толпой, но вскоре репутация черных, или, вернее сказать, желтых хирургов оказалась подмочена. Подстрекаемый любовницей, французский актер Луи де Фюнес сделал себе коррекцию морщин у рта, а спецы перестарались – в результате рот и глаза у него перестали закрываться. Выглядел бедняга просто ужасно. Учреждение, в свою очередь, открыло настоящую охоту на помолодевших звезд – правилами города изменение внешности строго воспрещалось, пойманных отправляли на принудительную коррекцию лица. Им возвращали прежний вид, но в качестве штрафных санкций делали лет на пятьдесят старше и вдвое страшнее.

…Тьфу ты! Ну что за мысли, право слово! Ему уже давно пора заняться делами, а он стоит у окна, пялится на идиотскую рекламу и размышляет о какой-то ерунде. О’кей, даже если допустить существование плохого варианта – связной решил прикарманить его денежки, – то это в принципе будет забавно: они живут в одном городе, и пусть у них целых семьдесят миллиардов соседей, но скрыться этому человеку будет некуда. Он начнет искать его, используя влиятельных друзей в Учреждении, и обязательно найдет.

Далее – у него все еще есть в наличии существенный запас эликсира. А у связного – уже нет. Но разве сам по себе эликсир – не богатство? Да куча богачей отвалит любую сумму, чтобы иметь возможность отправить в НЕБЫТИЕ давнего врага, столетиями мозолящего глаза на улицах Ада. Может быть, кто-то с тяжелым наказанием добровольно захочет отправиться в это самое НЕБЫТИЕ. В общем, вариантов – вагон и маленькая тележка. Что бы там ни случилось со связным – он обязательно устранит последнюю кандидатуру. Заказчик – порядочный человек и найдет возможность компенсировать ему гонорар при случае, если его доверенное лицо в последний момент смылось со всеми деньгами.

…Как и неделю назад, непосредственно перед убийством в гримерке Мэрилин Монро, киллер вздрогнул, прикоснувшись языком к изображению хорошо знакомой ему женщины – объекта номер семь. Синеватый язык оставил влажный след на поверхности, капельки слюны кристалликами усеяли красивое властное лицо и холодно сжатые узкие губы. Это был карандашный набросок какого-то неизвестного художника XVI века, переснятый потом на фотографию. Убийца почувствовал уже знакомую ему сладостную дрожь, зябко повел плечами.

Он волновался перед первым разом, волнуется и перед последним, что поделаешь – такова человеческая природа хоть на Земле, хоть в Аду. Встав, он ударился коленом о стул. Убогая крошечная квартирка, недостойная его высокого статуса, – сколько жалоб он написал в Главный Суд, все было бесполезно. Кто сказал, что есть высшая справедливость? Ничего подобного здесь не было и нет. С теми, с кем по-свински обходились во время жизни, не станут расшаркиваться и после смерти – это нужно напомнить наивно уповающим на справедливость в «мире ином».

Особо надеялась на это бедная мама. Давненько он ее не навещал – а ведь живет-то рядом, через дорогу. Ситуация у него сейчас, мягко говоря, довольно непростая, но надо выделить время, чтобы заглянуть к ней хотя бы на десять минут – когда он уедет в гавайский квартал, возможно, мамочка не увидит его еще лет пятьсот. А то и больше.

…Убийца подошел к рассохшейся тумбочке, свернул трубочкой зашелестевшую фотографию, надел дождевой плащ, где в карманах лежала колбочка с эликсиром. Надо прогуляться вокруг дома, это узкое пространство давит на мысли. А немного попозже он съездит на вокзал, чтобы приобрести заветный билет.

Уже стоя на пороге, он был готов поклясться, что снова почувствовал чей-то взгляд. Но киллер прекрасно знал, что сзади никого нет. Поэтому он не оглянулся.

А зря.