– Нет, не такое короткое.
18
В восьмидесятые годы вокзал в Римбюле модернизировали. Лучше бы они его вообще снесли. И вместе с ним весь городишко.
Римбюль не был ни деревней, ни городом, ни предместьем. Он представлял собой унылое скопление жилых и административных построек без центра и без окраин. Где-то стояла церковь, где-то пивная, где-то пожарное депо, где-то жилой квартал, где-то указатель: «ПОЛВОЛАТ, 3 км».
Весь транспорт двигался по главной улице, объезда не было. На том единственном месте, где никому не нужно было пересекать мостовую, построили эстакаду для пешеходов. «Римбюль приветствует отдыхающих на Нойзидлерзе!» – было написано на внешней стене перил. Как будто для того и строили.
Над холмами к западу от Римбюля собралась мощная грозовая туча. Если пойдет дождь, его придется оплатить авансом – духотой, еще более гнетущей, чем в предыдущие дни.
У вокзала не нашлось ни одного такси. Но поскольку бухгалтерия сунула ему под нос счет за проезд от Римбюля до ПОЛВОЛАТА и обратно, Фабио точно знал, что хотя бы одно такси в городе имеется. Дежурный по вокзалу направил его в мастерскую Фельда:
– Служба такси – тоже по его части.
– Кажется, я уже возил вас однажды в ПОЛВОЛАТ, – заметил водитель пропитанного кислым запахом «мерседеса», когда они наконец тронулись в путь.
– Я здесь впервые – ответил Фабио. И оба замолчали до самого конца короткой поездки.
Территорию ПОЛВОЛАТА окружал забор. Въездные ворота были открыты, но шлагбаум опущен: водители должны были получать пропуска у дежурного вахтера.
Заказывая пропуск, Фабио на всякий случай представился под новой фамилией матери – Бальди. Фабио Бальди, независимый журналист, пишет статью о молоке для безобидного семейного журнальчика «Красивые страницы». Он не собирался сохранять этот камуфляж, но хотел избежать трудностей уже в разговоре по телефону, – а вдруг его здесь поминают лихом?
Похоже, обошлось. Вахтер, поставленный в известность о его визите, сообщил, что госпожа Фрай ожидает его у главного входа в административный корпус.
Он пересек большой асфальтированный двор. Около заправок, как коровы на дойку, выстроились молочные цистерны. Во втором ряду ожидали своей очереди те, что подъехали позже. У грузовых помостов принимали товар фургоны с рекламными надписями крупнейших продуктовых фирм.
Госпожа Зузи Фрай оказалась молодой ассистенткой дирекции предприятия, моложе Фабио. Она была «ужасно рада познакомиться с сотрудником «Красивых страниц». Похоже, прежде они не встречались.
Она пригласила его в приемную, помогла облачиться в белый лабораторный халат с фирменным вензелем. Сама она тоже надела такой халат.
– А еще получите вот этот смешной колпачок, – прочирикала она, протягивая ему пластиковый чепчик на резинке. Напялила такой же на свою голову и вздохнула: – Гигиена.
Она вручила ему тонкую брошюру с фотографиями обзорного маршрута. Каждая фотография сопровождалась кратким текстом, под которым было оставлено свободное место для собственных записей экскурсантов.
Госпожа Фрай провела его по прохладным помещениям, где сияли хром, керамика и нержавейка. И повсюду их сопровождал один и тот же запах – то ли кислого молока, то ли свежего сыра.
Фабио делал записи.
В одном из помещений фабрики трое мужчин занимались чисткой какого-то аппарата. Как и все здешние работники, они были облачены в белые халаты и пластиковые шапочки. Но на этих троих поверх халатов были повязаны длинные бледно-желтые пластиковые фартуки. Они обрабатывали паровыми очистителями аппарат – полусгнившее страшилище с поднятой крышкой.
– Это одна из наших сушилок пульверизационного конвейера! – крикнула госпожа Фрай, пытаясь перекрыть шипение и гудение паровой струи. – Ее переоборудуют для нового продукта.
Фабио заглянул в брошюру. Под заголовком «Сушилки пульверизационного конвейера» там говорилось:
В помещение вошел какой-то человек в лабораторном халате. Заговорил с кем-то из рабочих, видимо давая инструкции. Похоже, начальство. Он держал под мышкой доску с пришпиленными к ней формулярами. Из кармашка халата торчал целый ряд авторучек.
Человек взглянул на Фабио и обернулся к рабочему. Оба окинули его взглядом. После чего человек с авторучками покинул помещение.
В коридоре снова можно было разговаривать, а не орать.
– Что значит – обогащать жирами? – поинтересовался Фабио.
– Вы берете свежее снятое молоко или субстанцию-носитель и добавляете в них в желательном количестве желательные растительные или животные жиры. Как это происходит на практике, вам может объяснить господин Леман, наш главный инженер. Тот господин, который только что отсюда вышел.
– А что еще, кроме жирных порошков, изготавливается на этой машине?
– Все: сырные порошки, шоколадные порошки, детское питание, порошки для откорма телят и так далее.
Для телячьих кормов иногда используются животные жиры, в том числе полученные из говяжьего жира. Фабио выяснил это в ходе своих интернетовских разысканий.
В конце коридора возникли два человека в белом.
– И когда вы говорите, – продолжал свои расспросы Фабио, – что машину переоборудуют под новый продукт, это значит, что она, допустим, два дня производила молоко для откорма телят, а теперь будет два дня производить, скажем, детское питание?
Госпожа Фрай кивнула.
Нейрохирурги проводят семинары на тему, следует ли избавляться от использованного операционного оборудования, выбрасывая его в специальные мусорные ящики, поскольку прионы резистентны к обычным методам стерилизации. А здесь недолго думая обрызгивают приборы простым паром.
– Или, например, шоколадный порошок?
Теперь оба мужчины встали у них на пути. В своих белых одеждах и шапках они напоминали санитаров сумасшедшего дома, как их изображали в старых кинофильмах.
– Хватит, – сказал тот, что был повыше ростом. У него было круглое красноватое, тщательно выбритое лицо с крупными порами.
– В чем дело, Сэми? – озадаченно воскликнула госпожа Фрай.
– Этот господин сейчас отправится с нами. Не правда ли, господин Росси?
– Господин Бальди, – поправила госпожа Фрай.
– Да-да, господин Бальди. – Он схватил Фабио за плечо.
– Эй! – заорал Фабио, пытаясь стряхнуть его руку. Не тут-то было. Теперь и второй мужчина схватил его за другое плечо.
Они проволокли его мимо остолбеневшей госпожи Фрай назад, вдоль всего коридора, спустили вниз по лестнице, вытолкнули за дверь и протащили по асфальтированному двору до самого шлагбаума.
Человек, которого госпожа Фрай назвала Сэми, источал прямо-таки осязаемую ненависть. Фабио не сомневался, что этот тип убьет его при малейшей попытке сопротивления.
Вахтер мгновенно оценил ситуацию и услужливо поднял шлагбаум. На подъездной дороге они остановились.
– Можешь отпустить его, Тони, – сказал Сэми своему приятелю. Он произнес это мягко и дружелюбно, как человек, который отлично знает, в чем разница между порядочными людьми и подонками. Он сорвал с Фабио пластиковую шапочку, сдернул лабораторный халат, после чего ухватил красными руками ворот его белой льняной рубашки.
