– Слушай, Кузя, надо что-то делать! Этот мент задолбал уже! – Сова был вне себя от ярости. – Ко мне неделю докапывался, теперь к Марату лезет! И Игорь говорил, что он ему звонил, те же самые вопросы задавал! Если он будет и дальше к нам цепляться, то может что-нибудь откопать! Я ему наврал, что пятнадцатого в казино был, но он же проверять будет! И выяснит, что меня там не было. Будет дальше копать! А ведь пятнадцатого у нас «стрелка» была с люберецкими хлопцами, и не мирная, сам помнишь! Три трупа осталось! Что, если он на это выйдет?
Кузя раздраженно постучал по крышке стола пальцами.
– Да не ори ты, самому тошно! Что я сделать могу? Он маньяка ищет! Баб-то ведь и в самом деле убили, Мугаметов жаловался, что его телки работать боятся! И клиенты, говорит, злятся, что их из ментовки теребят.
– Мугаметову я сам голову откручу, – пообещал Савин. – Это он меня менту сдал, гадом буду.
– Резвана не трогай, – строго сказал Кузя. – Ему тоже деваться некуда было. Вот кому бы и правда голову стоило открутить, так этому маньяку поганому. Сначала яйца, а потом голову. Из-за этого урода у нас проблем выше крыши. Доходы у Резвана падают, значит, и нам он платить меньше будет, да еще и менты цепляются. Плюс слух пошел нехороший, что мы со своими обязанностями не справляемся, порядок не поддерживаем.
– Надо бы найти этого урода и пригасить, – сказал Савин, уже немного успокаиваясь.
– Легко сказать – найти... Он же один работает, ни с кем не контачит, его ловить – офигеешь. Это спецы нужны, а у меня таких нет. Не тебе же я это поручу...
– Да уж... Слушай, а если Варяга попросить? У него-то возможностей побольше, должен справиться.
– А ты знаешь, Сова, это мысль, – после недолгого раздумья сказал Кузя. – Попробуем. Не зря же я ему процент отстегиваю...
Тарантул внимательно выслушал бригадира. За все время разговора он даже ни разу не моргнул и слушал его, как загипнотизированный. У собеседника от такого нездорового интереса к собственной персоне по спине скоро начинали бегать неприятные мурашки. Хотя к подобной заинтересованности следовало бы относиться попроще, это была обычная манера Константина Игоревича вести диалог. Вот только у того, кто об этом не знал, как правило, на затылке от дурного предчувствия начинали шевелиться волосы.
Тарантул и в самом деле напоминал абсолютного убийцу-паука, спрятавшегося в уголке паутины и с невероятной терпеливостью наблюдающего за кружением крупной и очень аппетитной мухи. Еще какое-то мгновение, и она, увлеченная полетом, натолкнется на прозрачную липкую преграду, чтобы увязнуть в ней до конца своей жизни. А пауку останется только крепко спеленать ее, родимую.
– Пластинку не гонишь? – лениво спросил Тарантул.
Бригадир Леха заметил за Тарантулом еще одну занятную привычку: тот никогда не чирикал по фене, а изъяснялся, как министр культуры. Что, собственно, было немного странно. А сейчас он заговорил, как арестант, и Леха одобрительно растянул губы – родным ветром подуло. На блатной музыке запел, господин хороший! Значит, в его башке произошли какие-то метаморфозы.
– Говорю как на духу, – выпалил бригадир Леха, – ну, бля буду! – Подумав, для пущей убедительности даже перекрестился. Этого тоже ему показалось маловато, и, вытащив из-за ворота полукилограммовый золотой крест, он сочно приложился к нему пухлыми губами.
Тарантул неприязненно поморщился – бригадир был склонен к театральным эффектам, этого у него не отнять.
– И с кем же она, наша красавица? – поинтересовался Тарантул, скупо улыбнувшись.
– С фраерами фартовыми, – высказался бригадир Леха, – при большой «капусте»! Хрен их разберешь. Не то какие-то нефтяники, не то старатели.
Леха украдкой посмотрел на запястье, блеснув платиновыми «Сейко».
Представительную марку часов он приобрел пару недель назад в универмаге, в отделе, где ему приглянулась смазливая черноглазая продавщица. Авантюрная жилка и любовь к широким жестам вынудили его выбрать самые дорогие ходики. На шутливый вопрос, где можно проверить, как светится циферблат, девушка с улыбкой отвечала, что самое темное место в отделе – это у нее под юбкой. Воодушевленный откровением, Алексей всерьез возжелал взглянуть на часы именно там. Девушка весело отмахивалась, хохотала, но тем не менее позволила слегка задрать на себе юбку. Заметив на ее узких бедрах черные шелковые трусики, Леха дал себе слово, что когда-нибудь оттянет на них упругую резиночку, чтобы посмотреть, какое богатство прячется под тонкой материей.
За прошедшие десять дней они успели встретиться несколько раз, и Леха успел убедиться, что она не столь легкомысленна, как могло показаться в самом начале. При попытке уложить ее в постель она так яростно сопротивлялась, словно имела дело с насильником.
В следующий раз Леха решил обставить дело поромантичнее. Следовало вывезти продавщицу на природу, накормить шашлыком, а потом, когда девица расслабится окончательно, валить ее в душистую траву. От приятного возбуждения в паху у него покалывало, благо, что подобную вещь он претворял в жизнь не однажды, было о чем вспомнить!
Если покопаться в памяти, то пальцев на руках не хватит, сколько девок он освободил от оков одежды.
Но этот случай представлялся ему не рядовым. Алексей вдруг с удивлением осознал, что попался. Так бывает, трахаешь баб направо и налево, смотришь на них всего лишь как на источник удовольствия. А потом вдруг встречается на пути одна, которую и воспринимаешь-то поначалу, как проходной вариант, а оказывается, что не тут-то было, чем-то она сумела тебя зацепить, и остальные бабы в сравнении с ней представляются уже просто каким-то блеклым фоном.
– Ты куда-то торопишься? – равнодушно поинтересовался Тарантул у Алексея, кивнув на часы.
– Нет, – слегка смешался Леха, – просто у меня привычка такая дурная смотреть на часы.
– А то иди, – предложил Тарантул, – я ведь никого силком не держу.
Сказано было почти по-доброму, даже с пониманием, дескать, может, у человека важные дела имеются. Но Леха-бригадир прекрасно осознавал, что подобная вольность для многих заканчивалась печально.
– Все в порядке, Константин, – уверенно произнес Леха.
– Игоревич забыл, – с подкупающей улыбкой напомнил Тарантул.
– Константин Игоревич, – виновато улыбнувшись, добавил Леха.
О Тарантуле Леха знал немного, тот вообще был закрытой личностью и умел окружать себя некоторой завесой таинственности. Достоверно было известно, что Костя Друщиц дважды чалился в мордовских лагерях строгого режима по политическим статьям, а когда однажды в ссоре пырнул заточкой в живот одного из оппонентов, то был переведен на «черную» зону с добавлением срока, где вскоре был поставлен смотрящим. Чрезвычайно редкая карьера для бывшего политического.
Поговаривали, что Тарантул является доверенным лицом самого Варяга. Но так ли это было в действительности – неизвестно. Во всяком случае, о таком не спросишь. За подобное любопытство можно и без головы остаться.
Тарантул задумался, застыв. Раскинувшись в глубоком кресле, он сделался совершенно незаметным на фоне темной обивки, словно принял покровительственную окраску. Коротко стриженная черная шевелюра, длинные руки, поросшие темными густыми волосами, маленькая голова. Такие насекомые паутины не плетут, уж слишком хлопотное это занятие, противников они уничтожают сильным ядовитым жалом.
– Вот что сделай, – наконец проговорил Тарантул, качнувшись. Леха, сидящий напротив, подался вперед, превратившись в слух. – Запиши ее постоянных клиентов. Нужно будет их сфотографировать. В нашем деле ничего не может быть лишним.
– Сделаю, – охотно отозвался Алексей.
Из соседней комнаты вышел головастый терьер. Пес подошел к хозяину и, доверчиво ткнувшись ему в ладони, преданно посмотрел в глаза. Возможно, он был единственным существом, кто не боялся Тарантула и по-настоящему любил его.
– Это еще не все. Меня интересует, с кем они встречаются, чем занимаются, какие заведения посещают. Есть ли у них еще женщины.
