мне.
Лада расслабленно улыбнулась. В глазах ее мелькнуло облегчение.
– Спасибо тебе, – Лада прижалась к плечу Ростовского, – я так тебя люблю! Только зачем тогда такая скрытность, если мне не надо больше никого бояться? Я бы хотела жить в городе.
Вот так всегда: для того, чтобы его избранница ощущала себя счастливой, мужчина строит огромный дворец, а ей, оказывается, достаточно всего лишь крохотного гнездышка, в котором бы она чувствовала себя уютно.
Стараясь не показать разочарования, Илья кивнул:
– Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. А сейчас давай пройдем в дом.
– Господи, какой же он большой! – первое, что произнесла Лада, когда вошла в коттедж. – В нем можно заблудиться.
– Поначалу я тоже так думал, – отвечал Ростовский, – а потом ничего, привык. Ты знаешь, мне сейчас даже кажется, что он маловат. А потом, когда у нас родятся детишки, им здесь будет тесновато, и дом придется расширять. Хорошо, что земли здесь очень много.
– До этого сначала нужно дожить, – уклончиво ответила Лада, заглянув в следующую комнату. – Да... Ремонт сделан великолепно! – восторженно заметила она.
– Я готовился, – скромно ответил Ростовский, приобняв девушку. – Если ты захочешь, все это твое.
Развернувшись, Лада увидела глаза Ростовского. Это надо же так любить, чтобы позабыть обо всем! Теплая волна нежности неожиданно захлестнула Ладу, она готова была расплакаться.
– Я верю.
– Ты чем-то расстроена? – обеспокоенно спросил Ростовский.
– Нисколько. Просто ты такой хороший, – слегка прикусила губу Лада. Слезы подступили к горлу вопреки ее воле, и она отвернулась, чтобы не показать слабость. – Я недостойна тебя.
Ладе вдруг сделалось необыкновенно стыдно. Не далее как вчера вечером она не сумела отказать Резвану, и тот, зажав ее в угол, делал с ней все, что хотел, беззастенчиво шаря руками по промежности. Подобная похоть могла нахлынуть на сутенера в самый неподходящий момент, и попробуй тут откажи! Влепит такую оплеуху, что потом долго еще икота будет мучить. Хуже всего, что девочки не пожелали уходить из комнаты и, устроившись перед телевизором, смотрели какой-то паршивенький сериал, лишь иногда бросая насмешливые взгляды в сторону их сплетенных тел.
Теперь Лада поняла, что совершил он это специально. Попрощался, так сказать, и хотел, чтобы расставание запомнилось Ладе надолго.
Самое страшное заключалось в том, что она поняла, что такое измена, и не могла признаться в содеянном Ростовскому, опасаясь потерять его навсегда. Оставалось только покусывать губу и корить себя за недавний стыд.
Господи, Илья ей поверил, простил, а она, такая дрянь, позабыв про стыд, отдалась грязному сутенеру в углу тесной комнатенки. Легкая краска залила ее щеки. Резван был способен на многое, он понимал не только психологию женщин, но и прекрасно разбирался в том, как они устроены. И под конец, уже не справившись с чувствами, Лада застонала от удовольствия. А девочки, на миг оторвавшись от телевизора, одобрительно прогудели.
Вот такое было прощание.
– Прости, – прижалась Лада к груди Ростовского, – я так перед тобой виновата.
– О чем ты, малышка, теперь у нас все будет замечательно. Доверься мне. Я тебе обещаю.
– Только дай мне слово не показываться на глаза Резвану, а то он тебя убьет!
– Обещаю, – не без колебаний отвечал Ростовский.
Часть II
ДВАЖДЫ МЕРТВЕЦЫ
Глава 9
ЖИТЬ ХОЧЕШЬ? НАЙДИ ЛАДУ!
Валерий Шурков был вне себя от бешенства, в таком состоянии Резван видел его впервые.
– А ты спросил меня?! – стучал он себя в грудь согнутым пальцем. Причем удары были настолько ощутимы, что казалось, могли пробить его грудную клетку.
– Валерий Алексеевич, – смущенно оправдывался Мугаметов, – в последние месяцы вы ею не интересовались, и я думал, что вы о ней забыли.
– Забыл?! – возмущенно воскликнул Шурков. – Да у меня в жизни такой бабы не было! Как ее можно забыть?! Где теперь вторую такую найти?!
Резван Мугаметов чувствовал себя раздавленным. Давно он не испытывал такого унижения.
Посмел бы на него так орать какой-нибудь залетный, так сразу же схлопотал бы «перышко» в бок. А тут, склонив голову, приходится выслушивать несправедливую брань. В конце концов, с какой это стати заместитель главы администрации вмешивается в дела сутенера? А не поменяться ли в таком случае местами?
Когда Шурков позвонил ему на мобильный и велел прибыть в свой загородный дом, Резван подумал, что речь пойдет о новых девочках, которых он поставлял ему каждую субботу, и даже захватил с собой пачку фотографий для этого случая. Но разочарование ждало его буквально у порога. Шурков набросился на него с бранью, даже не предложив войти в дом. Такой прием показался Резвану настолько негостеприимным, что на мгновение у него возникло желание ударить Шуркова кулаком в переносицу и почувствовать, как под фалангами пальцев хрустнет кость. Но в этом случае был бы конец всему. Нашлись бы люди, которые заставили бы его рыть себе могилу. В подобных кругах это принято. А потому, сжав кулаки, приходилось терпеть и пропускать оскорбления мимо ушей.
– Я тебя из дерьма вытащил! Я тебя в люди вывел! – все более распалялся Шурков. – Так ты не будь скотиной, помни мое добро!
– Я все помню, Валерий Алексеевич, – покорно пробубнил Резван, продолжая крутить в кармане фиги.
Открытый взгляд должен был убедить Шуркова в его лояльности. Но дело обстояло не совсем так, он тоже имел кое-что против этого разоравшегося борова. Несколько раз Валерий Шурков встречался с проститутками на конспиративной квартире. С первого взгляда она казалась совершенно надежным гнездышком, но в действительности представляла собой ловушку. С год назад Резван установил в ней видеосистему и с тех пор пополнял свою видеокартотеку похождениями заместителя главы администрации. И очень надеялся на то, что когда-нибудь его изобретательность будет щедро вознаграждена.
– Да ни хрена ты ничего не помнишь! – вскипел Шурков. – Ты забыл, кто я, а кто ты! – он вновь стукнул себя кулаком в грудь.
Резван едва удержался от усмешки – не хватало еще, чтобы Шурков порвал на груди рубашку.
Но этого не случилось – руки Шуркова вновь взмыли вверх, и он опять выкрикнул какое-то очередное проклятие. За время их знакомства Резван Мугаметов успел подогнать Шуркову не один десяток баб. И ни об одной из них тот так не сожалел, как о Ладе. Вряд ли он даже помнил хотя бы десятую часть из них. Столкнись случайно с одной из них где-нибудь на улице, он ни за что бы не вспомнил, что именно эту девочку, со всем прилежанием, расставлял на четыре точки. А сейчас так яростно убивается, словно от него ушла любимая жена, с которой он прожил бок о бок без единой ссоры четверть века.
Странно все-таки устроена человеческая психология.
– Не забыл, – выдавил из себя Резван.
Более всего было обидно то, что, вопреки заведенному правилу, Шурков не приглашал Резвана в комнату, а держал его на пороге, как дворового пса. Дескать, собака ты добрая, верная, служишь исправно, но вот лапы ты перепачкал в грязи, а потому в зал тебе дороги нет!
– А если не забыл, тогда она должна быть здесь! Завтра же! – ткнул Шурков пальцем себе под ноги.
Разговор Шуркову давался нелегко, похоже, что он переживал очень искренне. Лицо его побагровело, волосы на висках слиплись от пота, а толстая шея покрылась красными пятнами.
