В этот раз они договорились встретиться в художественном салоне, где проходила выставка модного молодого художника. Войдя в зал, Вандышев увидел, что, вопреки ожиданию, народу на выставку пришло немного, десятка два зрителей, половина из которых являлась ближайшими родственниками дебютанта.
Художник, белокурый мужчина лет тридцати, в длинном синем пиджаке и красном галстуке, находился между двумя женщинами, которые льнули к нему гибкими телами. Троица была счастлива, чего не скрывала: между ними были установлены неформальные отношения, нечто вроде шведской семьи. Чуток поодаль еще две молодые дивы, то прошлое художника: миниатюрная крашеная блондинка лет тридцати и высокая брюнетка с демонстративно выпирающим бюстом, они смотрелись как единство противоположностей. Обе с тоскующими взглядами, что не мешало им достойно нести траур по несостоявшейся любви.
Видно, этот холеный художник был необычайный сердцеед.
Величавой скалой у огромного полотна, на котором был нарисован расколотый кувшин, стоял Маляр. Лицо задумчивое, в образе. Заметив вошедшего Вандышева, он лишь сдержанно кивнул и, не выходя из роли, произнес:
– Поверь мне, скоро будут приносить в художественные салоны высохшие фекалии и выдавать их за гениальные творения толстой кишки. Пойдем отсюда, – кивнул он в сторону окна. – Что-то мне не очень нравится здесь выстаивать.
– Так почему же совсем не уходишь? – хмыкнул Вандышев.
Маляр глубоко вздохнул:
– Не все так просто, я ведь покровительствую этому мальчику. Сирота! Когда-то его мать была моей любовницей, так что в некотором роде я обязан, – приостановившись, бывший карманник развел руками. – У меня есть серьезные подозрения, что этот молодой художник мой сын. Во всяком случае, по части женского пола он мне не уступает, а может, даже где-то уже и превзошел. – Маляр задержал взгляд на одной из девушек, стоявшей рядом с художником. – Но об этом как-нибудь потом, – и, уже улыбнувшись широко, добавил: – А потом скоро будут разносить угощения с напитками. А я так люблю семгу!
Вандышев лишь улыбнулся, – ироничный, смешливый, Маляр не изменял себе. Такого и сажать-то жаль! Во всяком случае, надолго.
– Знатная рыба.
Оперевшись о подоконник, Журавлев скрестил руки на груди (весьма впечатляющая поза) и произнес:
– Однако мы отвлеклись. Так чем обязан? Только давай без предисловий, а то я опасаюсь, что могу пропустить буфет.
– Ты ведь знаком со всеми коллекционерами антиквариата.
– Только с самыми крупными, – подчеркнул Журавлев.
– Генерал Саторпин входит в их число?
Бывший карманник слегка поморщился, было заметно, что говорить о генерале ему не хотелось.
– У него есть несколько уникальных вещей.
– Так ты с ним знаком?
– Скажем так, мы встречались несколько раз. Признаюсь, что от нашего знакомства удовольствия я не испытал. Совершенно не тот типаж, чтобы распахивать перед ним душу.
– А ты знаешь о том, что его ограбили?
– Наслышан, – вяло протянул Журавлев.
– Ходят слухи, что у него украли Копье судьбы.
– Честно говоря, я не очень верю во все эти байки, – поморщился Журавлев. – И знаешь почему?
– Почему же?
– Потому что достаточно знаю генерала Саторпина, чтобы сделать вывод о его личности. Это не тот человек, чтобы выпускать из рук что-то ценное. Если к нему попадает что-то уникальное, то с этой вещицей он расстанется разве что после смерти. Знаешь, что я обо всем этом думаю?
– Что?
– Он сам подстроил это ограбление, создав видимость, что копье у него украли. А потом у него весьма серьезная система защиты, – протянул он задумчиво, – чтобы такую хату взломать, нужно ой как потрудиться! Здесь должен пошуровать весьма незаурядный ум.
– Ты мог бы назвать такого человека, которому под силу было бы взломать все эти охранные системы?
– Даже затрудняюсь сказать…
– И все-таки подумай.
– Пожалуй, что Кирилл Глушков, погоняло Фомич.
– Как ты сказал? – не сумел сдержать своего волнения майор.
– Кирилл Глушков, – удивленно посмотрел Маляр на Вандышева. – Ты что, о нем уже что-то слышал? Весьма осторожный человек. Неужели прокололся?
– Хм… Много задаешь вопросов.
– Не хочу наговаривать напраслину на человека. Но вы еще должны помнить истину: не пойман – не вор.
Из соседней двери вышли три девушки с подносами в руках. В центре подноса стояла водка с фужерами, а вот по краям, выстроившись рядком, их украшали бутерброды из вожделенной семги.
– Кажется, мне начинает нравиться это мероприятие. На всех этих выставках и презентациях запоминается только банкет! Так что пора заканчивать нашу беседу. Так ты присоединишься к нам?
Вандышев выразительно посмотрел на часы:
– Пойду я, есть еще кое-какие дела.
Глава 39
РАЗЛИВАЙ! УГОЩАЙ ГОСТЯ
Вряд ли на свете существует более впечатляющее зрелище, чем распадающаяся плазма. На огонь Николай Обутов, или сорокалетний законный с погонялом Омут, мог смотреть очень долго. В этой картине было нечто завораживающее, действовавшее на уровне подсознания, доставшееся в наследство от далеких прародителей. Видно, так в первобытном палеолите первые люди взирали на огонь, на котором жарились куски мамонтового мяса. Глядя на огонь камина, Омут чувствовал успокоенность. В таком созерцании было еще одно важное качество: оно способствовало глубокому размышлению, что привело к определенным выводам.
Ограбление генерала Саторпина наделало много шума. Об этом много судачили, даже написали в газетах. Но странность взлома заключалась в двух вещах: первое, каким образом домушник сумел вскрыть разные по типу замки, затратив на это минимум времени, причем удачно миновав расставленные электронные ловушки; и второе, что именно было украдено.
Из первого следовало, что человек, проникший в дом генерала, был домушником экстра-класса, каких в Москве можно было сосчитать на пальцах одной руки. А из второго – что он изрядно поживился. А то, что генерал человек небедный, было известно многим. Даже хотя бы потому, что у него была одна из лучших коллекций картин, о чем весьма усиленно говорили в узких кругах. Так что человек, забравшийся к нему в дом, весьма поживился. А раз так, то, следовательно, обязан платить тем, кто отвечает за эту территорию и в какой-то степени способствует материальному благополучию взломщика.
Что же тогда будет, если каждый начнет взламывать хаты без ведома смотрящего! Такой беспредел начнется, не приведи господь! Поклона никто не требует, но вот уважить людей должен!
Оставалось отыскать злополучного домушника.
Наверняка в это время за взломщиком очень усиленно охотится милиция. И тут очень важно, кто отыщет его первым. Если его все-таки сцапают менты, то об отчислениях в общак следует позабыть, во всяком случае, до его освобождения, а это весьма большой срок, за который может произойти всякое. А потому следовало проявить расторопность и выйти на домушника первым.
В его поисках может очень помочь Жора Черкунов, тоже в прошлом известный домушник. Их круг не столь широкий, как может показаться, а такие талантливые и вовсе штучный товар. Так что расколупать хату могли или его подельники, или его одаренные ученики. Впрочем, существовал третий вариант – человек
