– Ниночка, вы меня совсем не замечаете, а ведь я давно неравнодушен к вам, если бы вы только могли это понять, – проговорил толстяк, выглядывая из-за огромного букета роз, который он сжимал обеими руками.
– Сидор Никифорович, а кто меня угощал шампанским в позапрошлый вечер? – напомнила девушка.
– Мой ангел, душечка моя, – жалобно запротестовал толстяк, – но ведь это же было так давно! Я уже успел соскучиться по вашим прекрасным ручкам! Позвольте мне хотя бы угостить вас ужином.
– Ну, хорошо, – сдалась Нина, – обещаю, сегодня вечером. Только дайте мне поговорить вот с этим молодым человеком, – мило улыбнулась Нина.
– Боже мой, какой я все-таки счастливый человек, – восторженно загудел толстяк, удаляясь. – Ах да, цветы! Цветы! – протянул он букет, возвращаясь.
– Отнесите их, пожалуйста, ко мне в гримерную, – попросила Нина.
– Вы пускаете меня в свою гримерную?! Боже мой, какой же сегодня праздник! – ликовал везунчик, едва не теряя сознание от привалившего счастья.
– Никуда не спрячешься от этих поклонников, – то ли похвалилась, то ли пожаловалась Нина.
– Понимаю, они вас очень раздражают... Все-таки у вас своя собственная жизнь, а тут... Но я ведь тоже ваш поклонник, – парень краснел все сильнее.
– Ну, вы совсем другое дело, – легкая девичья ладонь упокоилась на его руке. – Вы же не приставучий... Как некоторые. Давайте сюда ваши цветы. Вы даже представить себе не можете, как я люблю розы. Особенно этот цвет, ярко-красный. Это ведь цвет крови и любви, правда? – заглянула Нина в глаза вконец оробевшему юноше.
– Да-а, – смущенно протянул парень. – Вблизи вы еще прекраснее, чем на сцене.
Страусиные перья шляпы слегка касались лба юноши, но он как будто не замечал их щекотания.
Комплимент прозвучал скромно, но полыхающие глаза говорили о большем: «Вы так изысканно, мадам, одеты, что мне хочется вас раздеть». Все эти мальчики – бездна страсти, стоит их лишь только слегка расшевелить.
– Вы преувеличиваете. Вот встретите какую-нибудь девушку и позабудете меня навсегда.
– Вас?! Никогда! – подался вперед юноша.
– Осторожно, а то вы расцарапаете свое лицо об эти острые шипы, – искренне предупредила Нина.
– Я могу надеяться? – юноша сжал в ладонях ее руку.
Пожатие получилось крепким. Осторожно вытянув ладонь, она слегка коснулась кончика его носа и произнесла с легкой укоризной:
– Как вы нетерпеливы. – Нина чуть тряхнула головой – перья на шляпе пришли в волнительное движение, обдав мальчика приятным дуновением. Нина направилась в свою гримерную. У самой двери приостановилась и проговорила с улыбкой: – Всему свой черед!
Гримерная была заставлена цветами, и их приторно-сладковатый запах щекотал ноздри. На столе перед зеркалом стояли огромные орхидеи бледно-розового цвета. Их ей дарил один милый, симпатичный старичок, который ничего не ждал от дружбы с Ниной, разве что обыкновенного участия. Впрочем, однажды он сумел доказать, что лет сорок тому назад был славным молодцом. Когда она уронила в гримерной губную помаду и наклонилась, чтобы поднять ее, старичок вдруг неожиданно проявил невиданную прыть и сумел заглянуть ей под платье. Тогда Нина сделала вид, что не заметила смелой шалости старичка. А уже на следующий день, в искупление греха, он преподнес ей в подарок золотой перстень с сапфиром. Но больше Нина в его присутствии не позволяла себе таких оплошностей.
Нина посмотрелась в зеркало. Под глазами виднеются легкие морщины. Жаль, год назад их еще не было. Но, видно, все-таки она не так уж плоха, если в нее втюрился прыщавый юнец. А кожа по-прежнему упруга и заставит содрогнуться в любовной тоске не одно мужское сердце.
Цветы лежали даже на столе, закрывая косметику и телефон. Нина взяла охапку хризантем и бережно положила их на столик, после чего подняла трубку.
В заведении имелось три телефонных аппарата: первый находился у директора, вторым пользовался постановщик спектакля, а вот третий, в знак признания ее таланта, был установлен у Нины в гримерной.
И все-таки самым желанным для Нины мужчиной по-прежнему оставался Игнат Сарычев. Помнится, в девичестве она немало понаделала глупостей только для того, чтобы он обратил на нее внимание. И выступление с сольным номером, в костюме Евы, было едва ли не самым ее невинным поступком. Помнится, тогда их труппа произвела немалый фурор. Отдельные журналисты окрестили их модернистами и новаторами в балете.
Теперь все это в прошлом, но воспоминания действовали на нее как хорошее возбуждающее средство. Стоило ей только увидеть Сарычева, как ее рот сам собой уже открывался для поцелуя. А его голос – так это целая поэма, и был он сотворен дьяволом для того, чтобы самую невинную из дев вводить в грех.
Нина помнила номер телефона на память. Когда в трубке раздался приятный женский голос, попросила:
– Соедините меня, пожалуйста, с тридцать пятым.
Через несколько секунд послышалось грубоватое:
– Слушаю.
Такой голос мог принадлежать только черту, стоящему на страже грешников у кипящего котла.
От растерянности она не могла подобрать нужных слов.
– Э-э... мне бы товарища Сарычева.
– Его сейчас нет. Говорите, я передам ему.
Интонации в голосе заметно смягчились. Секунду Нина колебалась, а потом произнесла:
– Сейчас в ресторане «Ноблесс» находится тот, кого вы сейчас разыскиваете... жиган Кирьян.
На несколько секунд в трубке повисло напряженное молчание, потом ее невидимый собеседник поинтересовался:
– Та-ак... Вы звоните из ресторана?
– Да.
– Как мне вас представить товарищу Сарычеву?
– Не надо... Он обо мне знает... Хотя скажите, что это его старая знакомая.
– Хорошо. Выезжаем!
И в трубку ударили короткие нетерпеливые гудки.
Нина удивленно пожала плечами и положила трубку на место. Жаль, ей так хотелось поговорить именно с Игнатом. Она и согласилась на такую «работу» только потому, чтобы встречаться с ним хотя бы изредка.
Нина посмотрела на часы. Через полчаса должен был подъехать еще один ее поклонник – красивый тридцатилетний мужчина, один из немногих ныне, кто имел собственный автомобиль. Самое странное, что он совершенно не пытался соблазнить ее. Даже не напрашивался на чашку кофе. Ну что ж, если его устраивает роль ее личного водителя, тогда не стоит ничего менять.
Неожиданно в дверь постучали. Так скоро? Нина никого не ждала в ближайшие полчаса.
– Входите, – произнесла она слегка растерянно.
Дверь чуть приоткрылась, и в гримерную протиснулся тот самый застенчивый румяный юноша. Выглядел он слегка напряженно и казался очень взволнованным. Теперь юноша напоминал шаловливого гимназиста – любителя подглядывать за барышнями во время гимнастических упражнений.
– Я вам хотел сказать... – голос юноши нервно дрогнул, и он замолчал.
– Ну, говорите, что же вы молчите? – поторопила Нина.
Наряд Нины был из тонкой эластичной ткани и даже при отсутствии фантазии позволял оценить великолепие ее тела. Главный козырь девушки – ее груди. До сих пор они оставались необычайно упругими и являлись предметом ее гордости.
– Понимаете... тут такое дело... – терялся парень.
Нине вдруг пришла шальная мысль: а что, если сейчас отдаться этому милому мальчику. Судя по нерешительности, это будет его первый опыт. И если близость произойдет именно сейчас, то она никогда не сотрется из его памяти.
