А кровать у старика и вправду оказалась невероятно скрипучая и, будто бы посмеиваясь, реагировала на малейшее ее движение протяжным пением пружин. Получалась целая любовная симфония. Поначалу такое действо смущало, а потом, когда вошли в раж, несусветный скрип только возбуждал. Панцирная сетка оказалась очень растянутой, и в секунды наивысшего наслаждения сплетенные тела ударялись об пол.
– А ты хороша, – произнес Кирьян, опустившись на землю.
– Ты тоже неплох. Таких жеребцов, как ты, у меня раньше не бывало. Ага, поморщился... Вижу, что неприятно. А ты думаешь, что я тебе из пансиона досталась? Думаешь, меня няньки воспитывали? В пятнадцать лет я такое повидала, что иная особа и в пятьдесят не увидит. А может, я тебе разонравилась, так ты так и скажи. Уж как-нибудь не пропаду.
После бурного сближения Дарья бывала необыкновенно задиристой. Она закинула колено на его бедро, и Кирьян почувствовал, как жар от ее ног распространяется все сильнее по его телу, понемногу воскрешая в нем, казалось бы, уже утоленное желание.
– Не болтай... Теперь ты от меня никуда не денешься.
В доказательство сказанных слов он бережно повел ладонь по ее колену, затем, поднявшись выше, прошелся пальцами по внутренней поверхности бедер, робко остановившись у самого потаенного места.
Дарья откровенно скользнула руками по его телу и восторженно, выплескивая неподдельную радость, воскликнула:
– Ты уже готов! Ну, ты даешь! Я же сказала, что ты настоящий жеребец... Но только не сейчас... У нас ничего не получится. Дай мне немного передохнуть. А потом, ты так старался, что я теперь неделю с трудом буду ходить.
Кирьян улыбнулся.
– Такой ты мне будешь нравиться еще больше. – Повернувшись на бок, Кирьян продолжал: – Дашка, ты даже не представляешь, как я богат. С такими деньгами, как у меня, надо жить где-нибудь в Италии. Боюсь только, что грохнут меня, так все эти деньги пропадут.
– Так ты бы поделился, – сказала Дарья с улыбкой.
Кирьян всмотрелся в девушку. Тон, каким сказаны были эти слова, ему не понравился. Да и глазки ее что-то уж больно алчно блеснули. Может быть, все-таки показалось? Ну, конечно, как могла прийти ему в голову такая крамольная мысль. Рядом с ним лежала сама наивность, принявшая женское обличье.
– Все, что у меня есть, – это наше, – сдержанно сказал Кирьян. – Не думаешь же ты, что я до конца жизни буду жиганом. Купим с тобой особнячок где-нибудь в районе Милана, нарожаем дюжину детишек. Поверь мне. Я буду неплохим папашей. Уж на кривую дорожку мои отпрыски не свернут. Я по ней не одну сотню верст протопал, как говорится, хватит и на детей, и на внуков.
– Когда же ты собираешься уходить? – спросила Дарья заметно напряженным голосом.
Ничто так не способствует откровенности, как любимая женщина, лежащая рядом.
– Скоро, моя радость... Вот только сыграю еще раз ва-банк. Ты же знаешь, что я игрок. Возьму нехилый куш, и свалим! А что это ты так заволновалась?
– Кому же еще волноваться, как не мне.
– И то верно.
– И какое же дело будет на этот раз?
Кирьян никогда и ни с кем не делился своими планами. Совсем не потому, что не доверял ближайшему окружению, а оттого, что, как и всякий вор, был необыкновенно суеверен. Кирьяну, кроме собственного мастерства, наставник передал три основных правила. Во время игры в карты никогда не открывать сразу все стиры, потому что можно спугнуть масть. Не прогибаться перед сильными, потому что однажды можно не разогнуться вовсе. И не доверять женщинам.
В этот раз он нарушил сразу две заповеди.
– Меховой магазин на Тверской знаешь?
– Конечно. В прошлом году я там купила песцовую шубу.
– Возьмем его послезавтра. Это мое последнее дело. Ох, и заживем мы с тобой! – закатил глаза Кирьян Курахин, и его ладонь, скользнув по гладкому бедру, добралась до заветного местечка. – Так, что даже короли завидовать будут. Завтра соберу всех. – Потом, улыбнувшись, добавил: – А ты, я вижу, тоже готова. А ну, переворачивайся на живот... Вот так, моя кругленькая, – устроился Кирьян сзади. – А теперь расслабься и не дергайся. Хочу, чтобы тебе было хорошо.
Глава 18
ШКЕТ ПО-МЕЛКОМУ НЕ РАБОТАЕТ
Дверь коротко скрипнула, предупредив о незапланированном визите, Кравчук сидел за столом, уткнувшись в развернутую папку. Заместитель старательно делал вид, что не замечает появления начальника уголовного розыска.
– Ты сильно занят? – решился Сарычев обратить на себя внимание.
Карандаш в руках Кравчука дрогнул. Нечто подобное он ожидал. Приподняв голову, заместитель старательно изобразил смущение. Конечно, не артист, но тем не менее получилось очень даже правдоподобно.
– Собственно... не очень.
– Тогда давай с тобой прогуляемся немного, – и, предупреждая возможный вопрос, добавил: – Дельце есть небольшое.
– Хорошо, – охотно согласился Кравчук.
Он аккуратно сложил бумаги в картонную папку с затертыми краями и связал ее тесемками. Бережно, как если бы это был китайский фарфор, убрал папку в металлический сейф.
«Грамотно», – отметил Сарычев.
Красноармеец, стоявший у дверей с винтовкой, уважительно вытянулся, пропуская начальство. Вышли на улицу.
– Дождь будет, – проронил Сарычев, посмотрев на потемневшее небо.
– Не думаю, – сдержанно, но твердо возразил Кравчук. – Ветер разгонит. Вчера то же самое было, облака кружили, кружили, да и разбежались.
Вот в этом весь Кравчук. Нет бы согласиться с начальством, поддакнуть хотя бы из вежливости, но он по каждому вопросу особое мнение имеет. Несладко таким приходится.
Шли не торопясь, почти шаг в шаг. Кравчук поотстал немного, на каких-то полшага, тем самым выражая уважение непосредственному начальству.
Молчание затянулось, но было не в тягость. Кравчук рассматривал носки своих сапог и, видно, сокрушался по поводу того, что на голенищах засохло несколько капель грязи. Оба вполне сошли бы за двух приятелей, отправившихся в питейный дом, если бы не кожаные куртки и не маузеры в деревянных кобурах у пояса. А потому прохожие поспешно обходили их, даже с опаской.
– Вот мерзавец, кто бы мог подумать! – наконец сдержанно произнес Сарычев.
– Это вы о ком?
– О Замарове.
– А-а, – неопределенно протянул Кравчук, чуть приостановившись.
– Таким правильным прикидывался.
– Здесь и моя есть вина. Сразу-то я не мог его рассмотреть. А вы вот глянули... словно рентгеном просветили.
– Честно говоря, он мне сразу как-то уж не понравился, – признался Сарычев, слегка поморщившись. Неожиданно Игнат остановился и, развернувшись к Кравчуку, проговорил: – Ты уж меня извини.
Кравчук сохранял серьезность.
– О чем это вы, товарищ Сарычев?
– Видишь ли, – неумело справлялся начальник уголовного розыска с неловкостью, – был момент, когда я и тебя подозревал.
– Я знаю, – спокойно кивнул Кравчук. – Что поделаешь, времена сейчас очень непростые. Мало кому можно верить. Я на вас не обижаюсь. Все-таки вы человек в Московском уголовном розыске новый... да и в городе тоже. – Неожиданно Кравчук широко улыбнулся. – Я ведь вам тоже не особенно доверял.
Расхохотались они одновременно и долго не могли остановиться – молодость брала свое, – не обращая
