– Это точно! – заулыбался чиграш. – Мы-то с пацанами часто к нему наведывались с бутылкой самогона. Он стакан выжрет – и в отрубах! – Чиграш махнул рукой. – А мы его женушку начинаем по очереди пялить. Вот она моя первая баба и была. Молодой я тогда был, – протянул он. – В то время куда угодно готов был сунуть. А теперь только с разбором.
Жиганы хохотали долго, вытирая кулаками брызнувшие слезы.
– А сейчас кто у тебя?
– Варька Капустница, – гордо отвечал Сявка.
– Значит, она по-прежнему по молодняку специализируется? – не унимались жиганы.
– Ладно, кончай базар, – неожиданно оборвал разговор Кирьян. – С чем пришел?
– Прав ты был, Кирьян, насчет магазина-то, – мотнул Сявка головой. – Если хочешь, могу еще покараулить.
– А я всегда прав, – усмехнулся жиган. – Караулить больше не надо. И так все ясно, как божий день. На вот, возьми на хавку, а может быть, еще и на бабульку какую-нибудь хватит, – задорно подмигнул жиган, сунув ему горсть монет.
Чиграш без интереса осмотрел вознаграждение, а потом брезгливо поморщился:
– Что я тебе, мелочовщик, что ли? Сявка только по-крупному работает! – Его слова вызвали очередной приступ хохота. – Ладно, как-нибудь потом рассчитаемся. Ну да я пошел, а то у меня в башке тяжеляк капитальный. Кажись, крепко окосел, – и, не прощаясь, затопал к выходу.
Кирьян посмотрел на Макея, угрюмо молчавшего весь вечер. Молодой жиган сосредоточенно подливал себе самогонки стакан за стаканом. Однако совершенно не пьянел, лишь лицо все более покрывалось пунцовой краской.
– Что-то я тебя не узнаю, Макей. Может, случилось чего? Поделись... Все-таки я тебе не чужой, может быть, что-то и придумали бы сообща.
Нервным коротким движением Макей отодвинул стакан с самогонкой.
– Я у тебя давно спросить хотел, Кирьян...
Пахан усмехнулся:
– Ну, чего же телишься... Спрашивай!
– Ты ведь с отцом в одном лагере чалился?
Кирьян нахмурился, откинулся на спинку стула и спросил:
– И что с того?
– А то, Кирьян, что люди о тебе разные вещи говорят.
Кирьян широко улыбнулся:
– Что-то я тебя не понимаю, Макей. – Он смерил долгим взглядом притихших жиганов и спросил: – К чему ты клонишь-то? Руби сразу, безо всяких этих политесов. Не люблю я гнилых заходов.
– Говорят, что ты под уркачами ходил.
– А-а, вот ты о чем... Было дело, – не сразу отозвался Кирьян. – Только ведь я этого и не скрывал никогда. Тогда многие жиганы под уркачами ходили. И, кстати, твой батяня тоже. А иначе бы нам тогда не выжить, – честно признался Кирьян, – перерезали бы нас всех темной ноченькой, вот и все.
– А у тебя не осталось... что-нибудь от отца?
Кирьян посуровел.
– Тяжелый разговор ты затеял, скажу я тебе. Ну да ладно, что с тобой сделаешь. – Жиган расстегнул рубаху. – Крест видишь?
– Вижу.
– Твоего батяни крест. Он мне перед смертью его отдал. Его ведь кто-то из уркачей уделал. Вот такие дела... Я ведь над его телом поклялся, пока не найду гада, так до тех самых пор не сниму с шеи распятие!
Рука Макея потянулась к стакану. Однако пить он не стал, отодвинул стакан в сторону и произнес:
– А чем докажешь, что это крест отца?
– Я не знаю, к чему ты клонишь, Макей. Свидетелей того, как он крест мне передавал, в живых уже никого не осталось... Времена-то суровые. Но если не веришь, то на перекладине буковки нацарапаны. Взгляни!
Кирьян бережно приподнял крест. Шнурок – обыкновенный, засаленный, вот только крест на нем особенный, знатной и очень тонкой работы. А в основании перекладины два бриллиантовых камешка.
– Где? – коснулся Макей пальцами распятия.
– А ты с другой стороны глянь.
Макей перевернул крест. В самой середине ровной старославянской вязью были выгравировано «Р» и «П», – Роман Пономарев.
Крест лежал в середине ладони, и тонкий шнур, зацепившись за большой палец, изогнулся в плавную дугу.
– Дай мне этот крест.
В голосе не мольба, скорее требование.
Жиганы за столом примолкли и с интересом посматривали на Кирьяна.
– Ты хочешь, чтобы я нарушил клятву, которую дал твоему отцу? – неожиданно мягко спросил Кирьян.
– Дай мне этот крест.... Прошу тебя!
Да, это было больше требование, чем просьба.
Секунду Кирьян колебался. А потом кивнул:
– Бери... Чего ты на меня так смотришь? Ты хочешь еще что-то сказать?
– С чего ты это взял? – бережно уложил крест в карман Макей.
– Смотришь ты на меня как-то уж очень странно. Не припомню я такого взгляда.
– Тебе показалось, – улыбка у Макея получилась слегка вымученной.
Пальцы, скользнув вниз, остановились на оттопыренном кармане, где лежал наган. Совладав с собой, Макей взял стакан самогонки.
Автомобиль въехал в Большой Гнездниковский переулок и, рыгнув чадом, остановился перед массивным пяти-этажным зданием, у самого входа театра миниатюр «Летучая мышь». А следом за автомобилем сюда же подъехали пролетки. Из экипажей, запрудив переулок, повыскакивали молодые люди и уверенно направились в сторону театра.
– Куда, господа? – самоотверженно бросился навстречу гостям пожилой билетер. – Ваши билеты!
Он чем-то напоминал престарелого артиста: на плечах – выглаженный сюртук, на шее – бабочка. Возможно, так оно и было в действительности.
Высокий молодой человек в кожаной куртке, шагавший впереди, остановился у дверей и, сурово посмотрев на старого чудака, внушительно похлопал широкой ладонью по деревянной кобуре:
– Вот мой билетик... дорогой мой товарищ! Мы из Чека.
Старик опасливо прижался к стене и проговорил:
– Ну, если так... товарищи!
– Понимать надо, гражданин, – усовестил билетера человек в кожанке. – Нет у вас революционной сознательности. В городе банды жиганов разгуливают! Простым гражданам на улицу невозможно выйти, а вы тут... билетик, понимаешь ли!
Старик выглядел обескураженным:
– Я, конечно, товарищи, со всей душой и... с огромным пониманием. Но ведь концерт! Как-то неловко получается...
– О налетчике Кирьяне слышали? – сурово спросил человек в кожаной куртке.
– А кто же о нем не слышал?
– Так вот, товарищ билетер, сейчас он находится в вашем театре!
– Господи Иисусе, неужели?! – ахнул с перепугу старик.
Чекист нахмурил брови и продолжал:
– Мы тут не покладая рук боремся с врагами советской власти, а вы билетики с чекистов спрашиваете. Эх, товарищ, товарищ... – И, повернувшись к застывшим позади людям, произнес: – Пойдемте за мной,
