товарищи милиционеры.
– Остальные тоже с вами? – ужаснулся билетер.
Молодой человек приостановился и негодующе воскликнул:
– Вы, уважаемый, предлагаете мне в одиночку брать преступника?
Не дожидаясь ответа, он заторопился в глубину театра, увлекая за собой остальных.
Театр «Летучая мышь» был известен всей Москве. Очень уютное местечко. В первую очередь театр славился своим несравненным буфетом, где, кроме черной икры, можно было полакомиться семгой и угостить примадонну фужером шампанского. Здесь царила демократия. Даже столы были расположены в непосредственной близости от сцены. Равнодушными оставались лишь официанты, которые без конца мелькали между столами, принимая заказы и разнося блюда.
Конферансье вышел на сцену и хорошо поставленным голосом сообщил:
– Господа! Сегодня у нас юбилейный спектакль «Король Лир». – Победным взглядом он осмотрел всех присутствующих. Зрители ненадолго оторвались от тарелок и ободряюще закивали. – Попрошу вас поприветствовать артистов... А вы, собственно, господа, куда собрались? – обратился он к людям, нежданно появившимся в зале.
Высокий мужчина в длинной кожаной куртке поднялся на сцену, потеснив могучим плечом конферансье, и жизнерадостно воскликнул, подняв руки:
– Господа! Прошу не волноваться и оставаться на своих местах. Это налет!
В зале громко ахнула женщина. Звякнула о тарелку оброненная вилка, и кто-то громко протянул оперным басом:
– Позвольте, какой налет?!. У нас сейчас юбилейный спектакль! Мы не можем его отменить!
– Господа, не стоит так волноваться, спектакль не отменяется.
Артисты могут начинать. А вас, господа, я прошу выкладывать на стол деньги и драгоценности... Джентльмены, помогите своим дамам снять драгоценности, а то за вас это сделают вот эти молодые люди, лишенные светских манер, – показал он рукой в сторону жиганов, подошедших к столам.
– Безобразие! Куда смотрит полиция!
Ему отозвался могучий оперный бас:
– Забываетесь, батенька. Сейчас милиция, который год при Советах изволим здравствовать.
Высокий человек в кожаной куртке вытащил из кобуры маузер и, доброжелательно улыбнувшись в напряженный зал, произнес:
– Господа, просьба соблюдать спокойствие и оставаться на своих местах. Я – Кирьян и очень не люблю неприятных сюрпризов. – Не услышав возражений, он продолжал, обратившись к стоявшим рядом жиганам: – Приступайте, товарищи... Только прошу вас без грубостей. Мы же не просто какие-нибудь бандиты, а благородные жиганы. А потом, все-таки имеем дело с артистами! – Он уверенно сошел со сцены и приблизился к толстяку, сидевшему во главе длинного стола. – Прошу меня покорнейше извинить, но вот эта алмазная заколка на вашем галстуке совершенно не подходит к вашему костюму. Прислушайтесь к моему совету, сюда нужно что-нибудь попроще. Дайте мне эту, она пойдет в помощь голодающим!
Толстяк неожиданно проявил строптивость:
– Позвольте! Это наследственная брошь. – Его пальцы вцепились в камень. – Она стоит целое состояние.
Кирьян печально улыбнулся:
– Товарищ, неужели вы думаете, что ваша жизнь стоит дешевле? Заколку! – нетерпеливо выставил жиган ладонь.
Толстяк, едва справляясь с нервной дрожью, отстегнул украшение от галстука и протянул его Кирьяну.
– Благодарю вас, вы очень любезны. Кстати, что это у вас сверкнуло на рукавах?.. Запонки? Боже мой, какая потрясающая красота! Что это за камень?
– Александрит.
– Замечательно! Надеюсь, вы не откажете мне в любезности... Снимите их, пожалуйста.
Толстяк сделался багровым, обиженно запыхтел, но запонки снял.
В дальнем конце зала послышалась громкая брань. Раздался глухой удар. Долговязый мужчина, взмахнув руками, повалился на пол.
– Степан, ну, право, мне неловко за тебя, – укорил соратника жиган, сунув драгоценности в карман. – Что о нас подумают благородные люди...
– А что? – непонимающе пробасил жиган.
– Что их грабят не идейные жиганы, а самые обыкновенные бандиты. А мы ведь не грабим, а изымаем ценности в пользу пострадавшего пролетариата.
Степан широко заулыбался:
– Я все понял, Кирьян.
– Жиганы, будьте культурны, все-таки перед нами не кто-нибудь, а артисты! Они заслуживают особого подхода... Будьте добры, уважаемый, – обратился Кирьян к мужчине, сидевшему напротив, – снимите с ваших пальчиков перстни. Они пополнят мою коллекцию.
– Я плебеям не подаю, – ответил мужчина, выпрямив спину.
– Ах, понятно, – качнул головой Кирьян. – Голубая кровь! Встречается... – И с размаху ударил мужчину рукоятью пистолета в лицо. Тот опрокинулся на стол, разбрасывая блюда с яствами. Из разбитого носа мужчины обильно брызнула кровь. – Боже ты мой, какая неожиданность! Оказывается, кровушка-то у нашего господина вовсе не голубая, а самая что ни на есть обыкновенная – красная! Прошу всех оставаться на своих местах, изъятие ценностей в пользу мировой революции продолжается, – воскликнул Кирьян, снимая золотое кольцо со следующей жертвы. – Если бы сейчас вас могли видеть господа Бакунин и Кропоткин, то наверняка гордились бы вашим благородным поступком.
Жиганы, стоявшие в дверях, криво усмехались. Они уже успели привыкнуть к выходкам Кирьяна и воспринимали происходящее как интересный спектакль.
Курахин остановился рядом с крупной женщиной, которая, казалось, состояла из одних выпуклостей. Она тяжело дышала, ее могучая грудь вздымалась почти к самому потолку.
– Мадемуазель, – изысканно обратился Кирьян к женщине. – Вы просто восхитительны! И не знаете себе настоящей цены. Все эти золотые побрякушки на вашей дивной шее – сущая безвкусица! Я просто умоляю вас, снимите их! – И, разглядев в ее глазах сопротивление, приказал Макею: – Помоги барышне освободиться от оков.
– Я сама. – Капризные губы брезгливо скривились, и полные ладони потянулись к алмазному ожерелью. – Надеюсь, что вы сумеете распорядиться ими по достоинству, – фыркнула женщина.
Кирьян на несколько секунд задержал ожерелье в ладони, любуясь игрой света в глубине камней, а потом уверенно сунул его в карман.
– Не сомневайтесь, мадемуазель! Я оправдаю ваши ожидания. Вы позабыли про колечки с бриллиантами... Не заставляйте меня ждать, иначе я могу потерять терпение. А потом, вот эти люди, – показал он на жиганов, – тоже очень нетерпеливые. Если вы замешкаетесь, то они возьмут у вас украшения вместе с пальцами.
Женщина, стиснув губы, принялась снимать с пальцев золотые кольца и бережно складывать их на край стола. Оставался перстень с огромным темно-синим сапфиром. Покрутив его, женщина сдалась:
– Не получается.
– Голубушка вы моя, – взмолился Кирьян, – неужели вы хотите обидеть меня своим отказом?
Неожиданно дверь с шумом распахнулась и в зал вбежал худенький невысокий жиган.
– Кирьян, легавые в переулке!
Лицо Кирьяна на мгновение застыло, затем губы вновь растянулись в доброжелательной улыбке.
– Извините меня, мадемуазель, меня ожидают дела... Знаете что, я хочу сделать вам подарок, оставьте это кольцо себе и вспоминайте добрым словом жигана Кирьяна Курахина! За мной!
Уверенным шагом, но без особой спешки, Кирьян вышел из зала.
* * * Что-то не заладилось. А это горше всего. Где-то не подрассчитал.
Кирьяна не было. Не исключено, что в это самое время он находится где-то в другом месте и, вооружившись фомкой, преспокойно взламывает какие-нибудь склады с мануфактурой.
