– Тебя-то он не заметил? – обеспокоенно спросил Кирьян, поглядывая на крыльцо пристроя.
– Обижаешь, Кирьян, – оскорбился Сявка, – не впервой ведь топаю. Я за деревьями прятался, а там тень гуще. Он во флигелек заходит. Пошуршит там чего-то и выходит, уже без чемоданчиков.
– А ты чего?
Беспризорник вздохнул.
– Взял грех на душу. Пробовал я дверь отмычкой откурочить, а только руки у меня не те, – пожаловался Сявка. – Я ведь не домушник, а карманник!
Жиган похлопал Сявку по плечу, усмехнувшись:
– Ничего, кому-то и карманником бог велел быть.
– И то верно, – солидно протянул Сявка.
– А как ты угадал, что он сейчас здесь будет?
Сявка удивился:
– Так не в первой же на карауле, дело-то знакомое... С Петровки он всегда в один и тот же час уходит. Сначала на пролетке по городу кружит, видно, «хвост» смотрит, а потом сюда спешит. Говорю, исчезал он тут, а сейчас опять объявился. Хату поменял, а сюда по-прежнему ездит... Сейчас выйти должен... А вон он, – взволнованно произнес чиграш, махнув в сторону флигеля.
Кирьян уже и сам видел, что по ступеням спускается мужчина в темной куртке. Жиган внутренне напрягся – этого человека невозможно было спутать даже в темноте: та же походка, те же нервные движения, так же озирается по сторонам. Человек в кожаной куртке напоминал ночную птицу – хищную и очень коварную. Кирьян, как никто другой, знал, что так оно и есть в действительности.
Спрятавшись за дощатый забор, Кирьян видел, как мужчина сошел с крыльца, достал пачку папирос, коробок спичек. Но закуривать не стал. Поостерегся. Отошел метров на тридцать и только после этого чиркнул спичкой. Яркое пламя осветило широкий лоб, ладони. С минуту он постоял, раскуривая папиросу, после чего затопал в сторону дороги.
Курахин вышел из укрытия и направился к флигелю.
– Смотри, чиграш.
Жиган достал отмычку и уверенно отомкнул сначала один замок и с такой же легкостью – другой.
– Ух ты! – искренне позавидовал Сявка. – Мне бы так!
– Ничего, еще научишься.
Комнаты были разорены до основания. Сявка уверенно свернул на лестницу, ведущую в подвал. Без труда открыл подвальную дверь. Они шагнули внутрь. Абсолютная темнота. Жиган зажег спичку и запалил бумагу. Яркое пламя осветило обшарпанные стены, закопченный потолок. Впереди дверь – крепкая – из толстых дубовых досок. Поднатужившись, Кирьян открыл и ее.
– Вот это да-а! – протянул жиган.
В углу комнаты высился огромный металлический сейф, чем-то напоминающий шкаф. Он был абсолютно неподъемен, и теперь становилось понятно, почему крестьяне не вытащили и его вместе с остальным добром. На металлической дверце заметные царапины. Видно, пробовали откупорить сейф ломиками и, осознав собственное бессилие, отступились. К такому монстру просто так не подступиться, здесь особый подход должен быть. Кирьян достал ворох отмычек. Странно, но ни одна из них не подошла.
– Вот что, Сявка, я знаю, что ты знатный щипач. Вытянешь у этого фраера ключики, снимешь с них слепки и аккуратно ключики вернешь на место. А потом этот сейф мы с тобой раздербаним. На вот, возьми, – сунул жиган в ладонь Сявке деньги. – Купишь своей бабе леденцов. Пускай запищит от радости. Ну и себе что-нибудь присмотри поприличнее. В люди надо выходить! С Кирьяном дружбу завел, а в таких лохмотьях шастаешь.
Сявка широко улыбнулся:
– Не подведу, Кирьян. Я на дружбу верный!
Глядя на Степана, Сарычев отчетливо осознал, что Степан на злодея не тянул. Заметно рыхлый, с добродушным полноватым лицом, он напоминал заурядного пивника, полжизни простоявшего за барной стойкой. Жиганскую сущность выдавал лишь прищур, за которым, кроме обыкновенной хитрости, просматривалось нутро матерого хищного зверя.
– Я у тебя хотел спросить, начальник, – заговорил Степан. Глаза его при этом еще более сузились. – Где ты так в карты резаться научился?
Игнат Сарычев невольно улыбнулся. Интерес жигана был искренним.
– Хорошие учителя были, – отозвался Сарычев.
– С такими пальчиками, как у тебя, можно было бы большими делами ворочать, а ты тут просиживаешь, – укорил Степан. Тоже, похоже, искренне. – А со мной бы сумел сыграть? – неожиданно предложил он.
Разговор начинал принимать интересный оборот.
– Ты же знаешь, я просто так не играю. Разве что на интерес.
– Я не возражаю. Почем? – по-деловому поинтересовался Степан.
В глазах у жигана вспыхнул откровенный азарт. Мрачные стены камеры позабылись, оставалась одна лишь страсть.
Сарычев опять усмехнулся:
– Гляжу я на тебя и удивляюсь. Тебя от стенки всего лишь полтора дня отделяет, а ты о стирках думаешь, – ввернул Сарычев жаргон.
– Что поделаешь, начальник, мир так устроен, пока мы живем, то надеемся. А потом, время показало, что с тобой можно иметь дело. Вон как ты ляльку Кирьяна из-под крематория выдернул. Все чинно получилось. – Жиган тоже хитро усмехнулся.
– То другое, – сдержанно заметил Игнат. – Я что-то тебя не пойму, жиган, к чему ты это клонишь.
– Вот смотрю я на тебя, начальник, и думаю, – ласково запел Степан, – не по той дорожке ты почапал. Ой, не по той! Какой могучий пахан из тебя мог бы получиться.
Игнат Сарычев опять не сдержал улыбки. Что они, сговорились, что ли! Нечто подобное несколько дней назад ему говорили Петя Кроха, Кирьян, Макей...
– Короче!
– Можно и короче, – с готовностью подхватил жиган. – Если выигрываешь ты, то я выполню твое желание. Если же я, то ты меня отпускаешь.
Вот и нет хищного прищура, сейчас перед Игнатом сидел обыкновенный приказчик, намеревающийся сбыть гнилой товар. Вид Степана развеселил Сарычева. С трудом погасив улыбку, он произнес:
– Ты меня что, за фраера, что ли, держишь? Я ведь такой же тертый калач, как и ты.
– Слово даю жиганское.
Сарычева вдруг охватил cамый настоящий кураж. А почему бы не поиграть? Собственно, чем он рискует?
– Договорились, – согласился Игнат, доставая колоду карт. – Кирьян и так будет мой, – заметил Сарычев. – Если не сегодня, так завтра обязательно. Не можешь ты о нем знать больше, чем я. Давай решим так: если ты проиграешь, так собственноручно себя развенчаешь.
– На дармовое дело, начальник, рассчитываешь, – весело произнес Степан, взяв со стола карты. – Так во что играем? Очко? Рамс? Бура? А может быть, храп?
– Давай в храп, – легко согласился Сарычев.
Жиган уверенно разметал карты. Они бегали в его ладонях как заведенные, то струились ручейком, а то вдруг чертили в воздухе полукруг, и когда наконец подустали, то успокоились на обшарпанном столе двумя небольшими колодами. Козырной картой открылся пиковый туз.
Стало быть, к удаче.
– Объявляй игру, – великодушно разрешил Степан.
Сарычев, не поднимая карт, уверенно произнес:
– Фрап!
– А ты у нас герой, – произнес жиган, взяв карты. – На козыря, стало быть, позарился.
Сарычев молча взял карты, захватил козыря, открывшегося по сдаче, и выбросил лишнюю карту.
– Я пошел, – произнес Сарычев и бросил на стол туза. – Считай, что эта взятка моя.
