Поправил китель, фуражку… Шаг, второй, третий… пятый. Под ногами хрустел лед. Горячее майское небо подернулось тяжелыми зимними тучами.
Остановился. Повернулся. Левое плечо вперед! Руднев и Ворошилов в пяти шагах, замнаркома ближе, Первый красный офицер – за ним.
– Здравствуйте, товарищи! Меня вы знаете. Со мной прибыл военный министр Донского правительства Генерального штаба генерал-майор Михаил Гордеевич Дроздовский…
Холод пробирал до костей, забирался под китель, вырывал легкие облачка пара из губ. Но это не мешало. Напротив, с каждым словом становились все легче, все спокойнее. На мгновение я замолчал, без всякой необходимости взглянул в небо, в самый зенит, затем поглядел вокруг…
Мир был удивительно совершенным.
Маленький, почти игрушечный, он начинался у близкого неровного горизонта, рассеченного резким конусом террикона, и заканчивался прямо у невысокой железнодорожной насыпи, возле которой стояли мы – четверо, никогда не встречавшиеся в уже сбывшейся Истории. Я зря спорил с моим Миром. В любом случае, случившееся – уже случилось.
Пора? Пора!
– Михаил Гордеевич! Товарищи! Встречи хотел я – и только я, поэтому прежде всего хочу сказать вам всем большое спасибо. Надеюсь, все это не отнимет много времени…
Слова рождались легко, можно было не напрягать голос, меня не перебивали. Если бы не холод! Они его не чувствуют, для них день по-прежнему жаркий, правильный… настоящий.
Кому-то достается Звездный час. Мой час был Ледяным.
– Вы все знаете, что в стране идет Гражданская война. Но кровь, что уже пролилась – первая. В ближайшие месяцы заполыхает вовсю, погибнут не тысячи – миллионы. Я не стану пророком и не раскрою военной тайны, если скажу, что сейчас загорятся Волга и Сибирь. Восстали чехословаки, советская власть на Востоке падет. Мы с вами сражались эшелонами, теперь в бой пойдут фронты…
Руднев и Ворошилов быстро переглянулись. Знают! Тем лучше.
– Когда идет война, о ее причинах быстро забывают. В бой ведут ненависть и жажда мести. В гражданской войне победителей не бывает, кто бы ни одержал верх, он получит разоренную обескровленную страну. То, что называют причинами: аграрная проблема, права фабричных рабочих, положение инородцев – все это можно решить без всякой войны. Более того, в мирное время реформы провести во много раз легче. Власть формируется свободными выборами – такая, какую пожелает народ…
Вновь остановился, глотнул ледяной воздух… Убедительно? Едва ли. 'Дело не программах, дело в крови'. Саша права.
– Но сейчас даже не это важно. На нашу землю пришел враг. Немцы у Луганска и Ростова. Большевиков обвиняли в Брестском предательстве, но сейчас с захватчиками сражаются именно они, не «белые». На Кубани Автономов пытается создать Народную армию, чтобы остановить врага. Удастся ли, не знаю, это не в нашей власти. Я предложил объединить силы Донецко-Криворожской республики и Войска Донского, чтобы задержать германские войска, не пустить их на Дон и в Каменноугольный бассейн. И те, и другие ответили «нет». Поэтому… Поэтому я попросил о встрече, чтобы вы сказали это друг другу в лицо. Повторите, товарищи и господа! Мы не хотим защищать Родину от врага, потому что слишком ненавидим своих же земляков. Мы отдадим оккупантам страну, но продолжим воевать друг с другом. Повторите, проговорите вслух, в полный голос – и постарайтесь понять, что это значит на самом деле. Господин Дроздовский! Товарищ Руднев! Товарищ Ворошилов! Вы клялись в любви к Родине, к ее народу – так скажите об этом еще раз! Скажите!..
Ледяной ветер. Ледяной холод. Ледяной час.
– Господа представители Донского правительства! Мы не отталкиваем протянутую руку, напротив, зовем под наши знамена всех, кому дороги интересы трудящихся, рабочих и крестьян России и всего мира. Мы призываем вас признать власть Советов и перейти на сторону народа. Не станем никому мстить, объединим армии и дадим отпор германским империалистам. Защитим наше Социалистическое Отечество! Но ни о каком сотрудничестве с контрреволюцией не может быть и речи, помещики, буржуазия и реакционное офицерство – враги трудового народа, мы будем сражаться с ними до последней капли крови! Господин Дроздовский, вы честно воевали за Царя. Возьмите теперь оружие, чтобы защитить трудовой народ!..
– Господа представители Донецко-Криворожской республики! Если вы еще не забыли, что вы – русские, дети России, если помните, на какой земли родились, если дороги вам могилы отцов и дедов, забудьте о страшной химере большевизма. Совдепия – не Россия, не Родина. Переходите к нам, мы никому не будем мстить, примем вас как братьев, как русских, мы создадим армию и освободим нашу страну. Но о сотрудничестве с большевизмом, с антинародной Красной армией не может быть и речи. Мы будем воевать, будем убивать и умирать, пока не очистим Россию от коммунистической скверны. Господин Руднев! Господин Ворошилов! Если вы честные офицеры, если вы честные люди – становитесь в ряды тех, кто защищает Родину!..
Ледяной час заканчивался. Холод уходил, таяли льдинки под ногами, повеяло привычным майским теплом. Вместе с морозом исчезал и Мир – сжимался, темнел, смыкался у самого лица. Пропал силуэт террикона, сгинула насыпь «железки», серым туманом подернулись лики тех, кто только что обрек себя и страну на повторение Истории, кто вернул Реку Времен в ее законное русло.
Тесно мне!
Я закрыл глаза, прощаясь с Миром. Тьма! Но сквозь мрак я вновь, в который раз, увидел знакомое мертвое лицо. Алексей Максимович Каледин смотрел, не мигая, в его недвижном взгляде не было ничего – ни сочувствия, ни осуждения. Он просто пришел, чтобы увидеть. Когда-то и Донской Атаман пытался воззвать к друзьям и врагам, убедить, усовестить. Тогда Война только рождалась, было еще не поздно. Не смог. Слова кончились, как кончаются патроны. Последним словом стал патрон. А я еще осуждал, вас, Алексей Максимович!..
Шагнул вперед, не открывая глаз – сквозь тьму, сквозь подступающую черную бездну, полную неизреченной боли.
Запрокинул голову.
– Спасибо, господа! Вероятно, я должен сейчас сказать, что неправ, может быть, даже извиниться. Вы
