эксперта. А затем на долгие десять лет отправил его в Иоханнесбург, где Лавр сумел пройти самую настоящую школу по всем вопросам, связанным с алмазами. При этом он сумел параллельно окончить престижный Оксфордский университет.
Именно с той самой встречи и начался рост Лавра Геворкяна, который понимал, что со временем он обязательно займет кресло в совете директоров, ему откроется путь в круг избранных.
– Спасибо, господин председатель.
Геворкян уже более не пытался скрывать своего восхищения. Маленький человек со слегка отвисшими щеками обладал невиданной властью, его интересы присутствовали во всех странах мира, всюду ощущалось его колоссальное влияние, а могучие щупальца компании проникали в выжженные земли Австралии, в тундру Якутии и в джунгли Бразилии. Его власть и возможности были поистине неограниченными.
– Пока еще рановато благодарить, – сухо заметил директор. – Ваша задача – отыскать человека, который обладает этими алмазами. Вы получите соответствующие документы, которые позволят вам вести переговоры о закупке алмазов.
Такое предложение поднимало Геворкяна еще на одну ступень.
– Спасибо, я не подведу вас, сэр.
Николас Оппенгеймер отмахнулся.
– Подождите благодарить. Вы знаете, почему выбор выпал именно на вас?
Геворкян слегка стушевался. Глуповато было бы полагать, что вмешался его величество случай. Директорат «Де Бирс» был настоящим мозговым центром, способным действовать в самых сложных и запутанных ситуациях, при этом он всегда принимал верные решения. Следовательно, выбор его кандидатуры был тщательно продуманным шагом.
– Нет, – честно признался Геворкян.
– А потому что в России нелегальными алмазами занимаются армяне. Мы очень надеемся, что вам удастся установить связь со своими земляками.
– Я попытаюсь.
Николас Оппенгеймер не обратил на его слова внимания.
– Партия это настолько большая, что она никак не пройдет мимо них.
– Можете на меня положиться, я оправдаю ваше доверие, сэр.
– Что ж, желаю вам успеха, – директор поднялся, чтобы проводить Геворкяна до порога.
Уже выходя из просторного кабинета, который по своим размерам больше напоминал гостиную, Лавр Геворкян невольно обратил внимание на большую фотографию, где были запечатлены двое мужчин, пожимающих друг другу руки: Сесил Джон Родс и Барни Барнато. Второй был известен как один из создателей алмазодобывающей промышленности и организатор «Кимберли Сентрал». Сын лондонского старьевщика и бывший актер комического театра прибыл в Южную Африку с двадцатью коробками табака сомнительного качества. Уже через несколько лет он стал одним из самых богатых людей Африканского континента. Объединившись с компанией «Де Бирс», он получил самый крупный пай и пожизненную должность члена правления. А еще через некоторое время бывший комик закончил свою жизнь трагическим финалом, затянув на тонкой шее ремень собственных штанов. Газеты того времени недвусмысленно писали о том, что в смерти бывшего компаньона виноват Сесил Джон Родс, ставший к тому времени премьером Капской колонии. Впрочем, ему не было никакого дела до местных щелкоперов – с того места, за которым он восседал, даже великое представлялось ничтожным, а кроме того, он был озабочен войной с Трансваалем, на территории которого рассчитывал отыскать новые алмазные месторождения.
От старой фотографии повеяло холодом. Корпорация «Де Бирс» хранила немало страшных тайн, и вряд ли какая-нибудь из них в обозримом будущем станет достоянием гласности.
Глава 18
ВСТРЕЧА В ВЕРХАХ
Тропинка, выложенная темно-зеленым диабазом, уводила вверх. Достаточно подняться на каких-нибудь тридцать метров, и внизу можно будет увидеть гостиницу, притулившуюся к косогору. А немного левее, у небольших озер, отстоящих друг от друга на расстоянии в полкилометра, виднелось шале. Вполне типичная картина, какую можно было увидеть в любой точке Швейцарии.
Но эта местность сильно отличалась от всех прочих. Во-первых, она находилась в центре Европы, во- вторых, находилась на значительном удалении от мегаполисов, что способствовало полноценному отдыху, и, в-третьих, горы с покрытыми лесом вершинами и безмолвными пространствами создавали некоторую иллюзию конфиденциальности.
А последнее обстоятельство в большой политике часто ценится превыше всего прочего.
Место встречи тщательно охранялось, хотя за три дня пребывания в альпийской деревушке российский Президент не увидел ни одного полицейского. Видимо, они находились где-то за первым оцеплением, располагавшимся за холмами, и стойко сдерживали натиск антиглобалистов. Трудно даже предположить, что в каких-то двадцати километрах от места проведения саммита идут нешуточные баталии между отрядами полицейских и бескомпромиссными демонстрантами.
– Здесь великолепно в марте, – сказал Президент. – Красивые склоны, замечательная погода. – Показав рукой в сторону, он добавил: – Мне приходилось съезжать по той трассе. Знаете, какова ее протяженность?
Президент Америки, прикрыв от солнца глаза ладонью, сдержанно поинтересовался:
– И какова же?
– Около семи километров. Когда едешь по этой трассе, просто захватывает дух.
Восторга русского коллеги американский лидер не разделял. Сдержанно улыбнувшись, он заметил:
– Я предпочитаю лошадей. У меня их на ранчо несколько десятков. Кони просто великолепные! Когда ты будешь у меня на ранчо, так мы обязательно совершим конную прогулку.
Охрана следовала немного позади, вроде бы создавая главам государств возможность уединения, но в действительности за каждым их шагом наблюдали не менее двух дюжин заинтересованных лиц.
– Я с удовольствием принимаю твое предложение. Нужно только согласовать вопросы, которые стоит обсудить при встрече. Пусть этим займутся наши министры иностранных дел. У нас накопилось немало проблем, которые следовало бы решить.
– Да, на этом саммите у нас слишком мало времени для откровенных бесед. Я тоже за двустороннюю встречу.
Главы государств взошли на вершину горы. Склоны ее выглядели нетронутыми, девственными, но в действительности за ними велся строжайший уход, и даже камушки, лежавшие вдоль дороги, составляли организованный и тщательно продуманный беспорядок, чтобы любая мелочь могла радовать глаз высоких особ.
На вершине была устроена небольшая беседка со скамейками, доски которых были протерты до блеска, значит, это местечко пользовалось немалой популярностью. А ниже, у подножия холма, под присмотром флегматичного пастуха, паслись восемь коровок красно-бурого цвета.
Жизнь в альпийской деревушке не изменилась даже с началом саммита. Любому из местных жителей не было дела ни до мировой политики, ни до толпы антиглобалистов, толпящихся в предбаннике Альп. Как только солнце начнет клониться к закату, пастух поторопит буренок к дому и, проходя мимо сельского магазина, купит пару бутылочек пива. А уже дома, присев около разожженного камина, неторопливо выпьет его, поглядывая на беснующийся огонь.
Даже на окраинах крупных городов здесь всегда можно увидеть пасущийся скот. Причем в отличие от коров, пасущихся где-нибудь в средней полосе России, они выглядели необыкновенно дисциплинированными. Топчутся вокруг вбитого в землю колышка и даже не предпринимают попытки освободиться. Невольно умиляла картина, когда на лужайке у шикарного офиса смиренно пожевывает травку пегая животина. В такой безмятежной обстановке невозможно было раздражаться, казалось, что сами горы способствуют умиротворению.
Лидеры государств сели в беседке. Место было продумано, и открывающийся отсюда вид радовал глаз. У подножия горы расстилался луг, а между ущельями, огибая гранитный утес, протекала бурная пенистая речка. Впереди, за белесой дымкой, торчали снежные пики.
– Вчера вечером мне доложили о том, что в России отыскался контейнер с алмазами, который Советский
