факта, что Сдобин помаленьку собирал предметы старины, делается вывод, что он тоже принадлежал к числу так называемых «антикварщиков»…
Чертанову стоило большого труда не расколотить трубку об угол стола. В последнее время он приобрел такую скверную привычку, и это был уже четвертый телефон за последний месяц.
– Кажется, я уже начинаю понимать, что к чему, – произнес он, овладев собой.
– Миша, с тобой все в порядке? – голос Ангелины зазвучал встревоженно. – Может, мне приехать к тебе прямо сейчас?
– Не надо, я ухожу, – мрачно отозвался Чертанов, понимая, что сегодня утром черная полоса, в которую он попал, стала значительно шире, чем вчера.
– Надеюсь, ты не станешь стреляться из-за какой-то ерунды? Я убеждена, что газета нагло врет! Ты хороший!
Чертанов невольно улыбнулся. Следовало бы присмотреться к этой девушке повнимательнее. Оказывается, кроме отменной фигуры, она еще располагает душой.
– Ангел мой, ты напрасно думаешь, что из-за какого-то пакостника я наложу на себя руки. Просто у меня возникли кое-какие планы. А вообще, спасибо за участие.
– И только-то? – в голосе девушки прозвучало разочарование.
– По-настоящему я поблагодарю тебя при встрече, – пообещал Чертанов. – Все, пока! Мне некогда. – Не дожидаясь ответа, он положил трубку.
Потом он тщательно побрился, смочил лицо дорогим одеколоном, которым пользовался в исключительных случаях, и надел любимую рубашку – светло-голубую, в мелкую клеточку. Аккуратно завязал узел галстука и окинул критическим взглядом свое отражение. В общем-то, мужчина пока еще хоть куда. Для восемнадцатилетних девиц он, к сожалению, чуток староват, зато молоденькие женщины с небольшим жизненным багажом сочтут его весьма импозантным.
Люди, незнакомые с привычками Чертанова, могли решить, что сегодняшний день для него знаменателен, если уж не бракосочетанием, то хотя бы помолвкой. Но действительность была намного прозаичнее – он всегда одевался во все лучшее, когда удача неожиданно отворачивалась от него. Опрятный вид являлся средством вернуть себе расположение небес.
Газетный киоск находился рядом с домом. Михаил был неплохо знаком с его хозяйкой, приятной пожилой женщиной, бывшей учительницей, и являлся ее постоянным покупателем.
Разглядев в окошечко подошедшего Чертанова, она как-то растерянно кивнула на его дежурное «здрасьте» и уставилась на него с таким осуждением, как если бы ее любимчик завалил сразу все экзамены на аттестат зрелости.
– «Криминальную хронику», пожалуйста, – суховато обронил Чертанов.
Бывало, старушка находила для него пару дружеских слов, а тут лишь кисло заметила:
– Там, кажется, про вас, если я не ошибаюсь.
В ее устах фраза получилась на редкость дипломатичной. Одно слово – педагог! Хотя, если внимательнее всмотреться в ее глаза, убежденности в них было больше, чем сомнений.
– На этой неделе я очень популярен, – с сарказмом сообщил Чертанов и, уже отойдя на несколько шагов, вспомнил, что позабыл взять сдачу. Но не возвращаться же? Пускай хоть одна душа подумает о нем с благодарностью.
Развернув газету, Чертанов увидел, что статья превзошла даже самые мрачные его предположения. В центре полосы была напечатана его фотография, с каким-то очень жутким оскалом. Он напоминал вурдалака, который только что откинул крышку гроба и выбрался на поверхность. Присмотревшись, Чертанов заметил, что это был фотомонтаж, – уж слишком велики были зубы и глаза. Серый волк, а не милиционер.
Статья называлась «Убийца в милицейской форме?». В конце заголовка стоял вопросительный знак, но он совсем не влиял на суть сказанного. С крупных, неровных букв, больше напоминающих могильные кресты и памятники, стекали огромные капли. Очевидно, по замыслу автора, они изображали кровь.
Чертанов посмотрел тираж газеты и ужаснулся. Можно было смело сказать, что он проснулся знаменитым. Прочитав статью, он свернул ее в комок и бросил в урну – не беречь же для семейного архива.
План на сегодняшний день был прост до безобразия. Сунув руки в карманы и невольно сутулясь, Чертанов заторопился к машине.
Он не заметил, как за ним пристроился неприметный мужчина в сером коротеньком пальтишке. В руке он держал «Криминальную хронику», раскрытую на развороте.
Чертанов подъехал к зданию редакции. Глухо выругался, наступив в яму с водой. Почувствовал, как неприятная холодная влага проникла через швы ботинок, мгновенно промочив носки. Весна, туды ее в качель!
Предъявив удостоверение на вахте, он беспрепятственно поднялся на нужный этаж. В редакции царила деловая суета. Мимо него, оживленно разговаривая, прошли две девушки. Одна из них слегка задела его плечом, и Михаил почувствовал, как в ноздри ему шибанул густой аромат французских духов.
– Извините, – окликнул их Чертанов, – вы не подскажете, где мне найти Курдюкова?
Одна из них, что была ближе, внимательно посмотрела на Михаила, словно решала, а нужно ли его удостаивать ответом, и, определившись с выбором, бесцветно произнесла:
– Это Игоря, что ли? Он сидит через комнату. – И, мгновенно позабыв о визитере, девушки проследовали в противоположный конец коридора.
На массивной двери виднелась лишь табличка с номером комнаты и более никаких определяющих надписей.
Чертанов негромко постучался и шагнул в комнату. За обычным письменным столом сидел молодой парень и что-то быстро писал.
– Вы ко мне? – деловито осведомился хозяин кабинета, взглянув на вошедшего.
– Если вы, конечно, Курдюков Игорь.
– Да, это я и есть, – с проснувшимся интересом отозвался журналист. – А вы, собственно, по какому делу?
– По личному, приятель, – правый уголок рта Чертанова зловеще пополз вверх. Он повернулся и уверенно закрыл замок на два оборота.
Курдюков испуганно привстал. Журналист оказался высок и чрезвычайно тощ.
– Что вы себе позволяете?! Да я милицию сейчас вызову.
– До тебя, оказывается, сопляк, еще не дошло. Я и есть милиция, – голос Чертанова погрубел. – Всмотрись в меня внимательно.
Курдюков побледнел.
– Вижу, что узнал, – продолжал Михаил. – Я и есть главный герой твоего репортажа. Ну как, оригинал очень отличается от фотографии? Верно, на фотографии я выглядел страшнее, кажется, у меня там были клыки. А я самый что ни на есть обыкновенный. – Чертанов подошел на шаг ближе. Он едва дотягивал до плеча Курдюкова. Ярость уже хлестала в нем через край. – Однако мне это совсем не помешает выбить из твоей пустой башки мозги, если они там имеются. – Он вытащил из кармана «макаров» и наставил его в лицо журналисту.
Удивительно, но в этот момент в нем словно что-то оборвалось, вмиг атрофировались все чувства. Даже ненависть, которая только что кипела в его душе, куда-то улетучилась. Такое состояние бывает у снайпера, определившегося с целью. Для него человек – это всего лишь некая абстрактная мишень с несколькими убойными точками на теле.
– Тебя здесь убить или все-таки в сортир вывести? – по-деловому осведомился Чертанов, осознавая, что готов принять радикальное решение. Он даже с тоской подумал о том, что расколовшийся череп может основательно испортить в комнате интерьер, например, заляпать компьютер, стоящий на столе.
Перемену, произошедшую с нежданным гостем, заметил и Курдюков, его лицо сделалось совсем синюшным, а на крыльях носа отчетливо проявились лопнувшие сосудики.
– Понимаете… здесь произошло недоразумение… я сейчас вам все объясню, – заговорил журналист, глотая от волнения слоги. Он поднял руки, развернув ладони наружу, – верный способ показать собственное миролюбие.
