Смола допил пиво несколькими большими глотками и поставил пустую бутылку на стол.
– Значит, ты за то, чтобы опустить мента?
Скок удивленно посмотрел на товарища:
– Послушай, Смола, что-то я тебя не совсем понимаю. Нас для чего сюда поставили? Чтобы мы законы соблюдали. Верно?
– Так, – сдержанно согласился Смола.
– А закон заключается в том, чтобы легавого опустить! Ты думаешь, что я обломами какими-то буду терзаться? – слегка повысил голос Скок. – Ничего подобного, мусора из меня столько крови за всю мою жизнь выкачали, что ею можно было бы километровый котлован залить! А то, что Беса посадили к блатным, не наше дело! Мы в это не вникаем. Мы воля тюрьмы, ее неписаные законы. Если мы поступим по-другому, то нас не поймут.
– А ты не подумал о том, что мы сыграем на руку тем ментам, которые его сюда упекли? Надо бы с этим делом разобраться поаккуратнее, – мягко возразил Смола. – Я немного знаю этого парня…
Скок неожиданно вспылил:
– Я тоже знаю «красноперых», и ты предлагаешь мне одного из них пожалеть? Да была бы моя воля, так я каждого из них под нары бы загнал. – Понимая, что он слегка погорячился, Скок смягчил тон: – Пойми, Смола, не затем мы сюда поставлены, чтобы жопы легавых прикрывать!
С какой стороны ни посмотреть, Скок был прав. Жизнь распорядилась так, что разделила воров и ментов на два непримиримых лагеря, между которыми неустанно происходят столкновения. Очередное небольшое, но важное сражение разыгрывается в этих стенах. В этот раз скромная победа пойдет в зачет ворам.
– Хорошо, я отпишу пацанам, – сказал Смола.
Скок, улыбаясь, допил пиво. Его рот напоминал ювелирную лавку, набитую золотом.
– Черкни, у тебя стиль хороший.
Смола достал лист бумаги и написал: «Пацаны, с приветом к вам „индия“. Маляву вашу получили и, покумекав малость, шлем ответ. Мы так думаем, „красноперый“ – птица важная и очень красивая, а потому и место ей нужно определить соответствующее, что подходит к ее чину. Чтобы перышки не истрепались и хохолок не помялся. А для этого лучшего места, чем петушатник, ну никак не найти».
– Оцени, – протянул Смола Скоку ксиву.
Прочитав, вор одобрительно хмыкнул:
– Ловко у тебя получается. Давай я «конем» поработаю.
Скок сложил письмо вчетверо, прошил его пару раз нитками и закрепил на «дорогу» – леску, что уводила на второй этаж.
Неожиданно хлопнула амбразура, в проеме появилось усатое лицо дежурного.
– Тут вам малява пришла, – заговорщицки произнес вертухай, – с воли. Срочная.
Скок даже не отошел от окна. Не тот у него чин, чтобы шарахаться в сторону при малейшем шорохе. И вряд ли кто-нибудь из вертухаев осмелился бы обидеть законника. Если подобное бесчинство произойдет, так тюрьма тут же будет «разморожена». В камерах немало найдется и таких, что в знак протеста вскроют себе вены. Чревато, господа «красноперые». Прежде чем сделать очередной шаг, вы сначала подумайте, а не глупость ли это?
Достойно, безо всякой спешки, Смола поднялся со своего места и взял конверт, прошитый суровыми нитками.
Вертухай, которого все на киче звали не иначе как Выдра за лоснящиеся волосы, плотно сидел на общаковских деньгах. Самое странное было в том, что он находился на хорошем счету у администрации, которая, конечно же, знала про его мелкие шалости с блатными, но воспринимала их с пониманием. Что поделаешь, все-таки у парня на иждивении четверо душ.
Дверца амбразуры тотчас захлопнулась. Совсем не обязательно было обладать даром телепатии, чтобы представить, как блаженно расползлось лицо Выдры, когда он подумал о том, что к основному окладу у него добавилось еще энное количество рубликов.
Смола достал ножницы – недопустимая вещь в любой другой камере, аккуратно разрезал нитки и с шорохом развернул письмо.
– Что там? – нетерпеливо спросил Скок, продолжая крепить маляву к веревке. Нитки были не очень крепкими, уже оборвались дважды, и он, едва не уронив послание, затянул очередной узел.
– Малява-то… от Варяга! – взволнованно произнес Смола, поднимая лицо.
– Ну да! – выдохнул Роспись. – Что он там пишет?
– А вот послушай… «Бродяги из „индии“, Скок и Смола, будьте здоровы, с поклоном к вам Варяг. Есть у меня к вам, бродяги, просьба, только вы и можете мне помочь, – на этом месте Смола сделал паузу и гордо взглянул на окаменевшего Скока. – В одном из аквариумов парится мент с погонялом Бес, возьмите его под свою опеку. Бродяги вы правильные, объяснять много не надо. Полезен он в нашем деле. Обнимаю крепко, Варяг».
Скок снял с «дороги» заготовленное послание и, не говоря ни слова, разорвал его на мелкие клочки, после чего с раздражением швырнул в парашу.
– Вот оно как дело повернулось, – задумчиво протянул он. – Не ожидал… Бывает же такое! Как ты думаешь, для чего Варягу этот легавый понадобился?
Смола продолжал растерянно держать ксиву, затем сунул ее в карман.
– Понятия не имею. Не очень-то он любит распространяться о своих планах. Всегда втемную играет. Мы-то здесь сидим, о делах на воле только понаслышке знаем, а там что-то непонятное затевается… Но я так мыслю. Бес – мент принципиальный и от своего дела не отступится. Возможно, и в чалку угодил потому, что кому – то очень серьезно помешал. А Варяг хочет использовать его для каких-то своих целей, как цепного пса.
– Возможно… Только не крутим ли мы вагранку? – буркнул Скок.
Смола задумался. Нет более серьезного обвинения, чем нарушение воровских законов. На то они и поставлены в Лефортово, чтобы беречь их колодезную чистоту.
– Не дело, конечно, с ментами в жмурки играть. Мутное это занятие. Только Варяг тоже просто так настаивать не станет. О благом деле печется. Отпишем смотрящему хаты, пускай проникнется, – заключил вор.
– Придется, – неохотно согласился Скок. – Варягу разве откажешь! Я ведь когда-то с ним на малолетке сидел. Он был вором отряда. Во всей колонии не было человека, который бы его не уважал. Редкий случай. Я еще тогда думал, что он далеко пойдет. Но чтобы вот так!.. Никто и предвидеть не мог!
– Правильный Варяг вор, базару нет, – подтвердил Смола. – Он ведь мне рекомендацию на законного дал. – Его голос потеплел. – Я даже не ожидал. Кто я для него был, обыкновенный пацан. А он тогда был почти легенда.
Смола запустил руку в карман, еще раз перечитал маляву и, щелкнув зажигалкой, поднес огонь к уголку листка. Когда бумага превратилась в прах, небрежно сдул его под ноги и взялся писать на новом листке.
– Вот так-то оно лучше будет.
За почту в хате отвечал блатной с погонялом Жучок. По фене это означало, что хозяин погоняла – изворотливый воришка мелкого пошиба, для которого украсть банку с вареньем на оставленной без присмотра даче и то уже большая удача.
В общем-то, он и был таким. Без особых амбиций и дум о воровской карьере, он жил просто, совершенно не заглядывая в завтрашний день. Крал по-мелкому, но регулярно, а если попадался, то изворачивался на допросах, как уж под вилами. И очень часто ему удавалось выскользнуть или отвертеться.
Совсем неожиданно для Жучка смотрящий камеры Мартын доверил ему быть «конем», то есть сделал человеком, отвечающим за почту. По существу, это второй человек в камере, и Жучок относился к своему назначению необыкновенно серьезно.
Жучок занял свое место у окна и теперь ждал ответа из «индии». Он с интересом посматривал на Беса, который держался настороженно, но довольно уверенно. Мент ни с кем не разговаривал, ни к кому не лез с расспросами и тем более не набивался на дружбу. А вокруг него образовалось поле отчужденности, которое
