– Ты лясы-то не точи. Говори, где он у тебя. А коли ушел, так все одно твоя вина будет, – продолжал напирать на хозяина светловолосый богатырь.
– Во втором этаже по коридору направо, – поспешно сообщил домовладелец. – Третья дверь. Там будет ход на чердак. На чердаке у него и хаза.
– Ты, мил человек, забудь, что мы у тебя были.
Капитолина выступила из-за спины светловолосого и, резко развернувшись, пошла по направлению к двери на второй этаж. Храп, несший фонарь, поспешил за ней следом. Последним двинулся светловолосый детина, не сводя взгляда с лица хозяина ночлежки.
Пошли темными зловонными лабиринтам до двери, ведущей в комнаты второго этажа. Гладкие каменные стены отдавали сыростью. Всюду из-за покосившихся дверей раздавались пьяная брань и крики. Кое-где уже спали беспокойным угарным сном. Сап было слышно даже в коридоре.
– Останетесь здесь, – приказала храпам Капитолина, когда все трое достигли лаза на чердак.
Он представлял собой довольно крутую лестницу, упиравшуюся в дощатую покосившуюся дверь.
Капитолина подобрала платье и направилась вверх.
Храпы принялись расхаживать по коридору.
Вайсман постучала в дверь. Через несколько минут на чердаке раздался шорох.
– Кто там? – отозвался чей-то голос из-за двери.
Вайсман, не отвечая, постучала еще раз.
Дверь отворилась на ширину цепочки. Через щель выглянуло бородатое круглое лицо. Человек за дверью долго рассматривал нежданную гостью и, узнав, вдруг резко отпрянул.
– Вы ли, Капитолина Михайловна? – послышалось из глубины комнаты.
Что-то грохнуло в темноте и покатилось по полу.
– Открывай, Гайн, – тихо, но внятно произнесла девушка.
Цепочка лязгнула, и дверь отворилась. С чердака пахнуло застоялым спертым воздухом непроветриваемого помещения.
– Проходите, – чрезвычайно вежливо пригласил круглолицый. – Пожалуйста, будьте как дома. Я, правда, не ждал… Очень рад, что… Что вам удалось освободиться из острога. Это ведь почти невозможно…
Он подал даме руку, помогая ей переступить высокий порог. Капитолина охотно приняла помощь. Преодолев последнюю и неудобную ступеньку перед лазом на чердак, она мягко спустилась на дощатый пол. Перед тем как затворить за Вайсман дверь, Гайн долго всматривался в темноту коридора. Никого внизу не обнаружив, он притянул дверцу за длинную привязанную к ручке веревку и накинул цепочку на крючок.
– Не ожидал, Капитолина Михайловна! Чаю, может, согреть? У меня, правда, не хоромы. Но все же! И то, угостить можно.
Гайн суетливо принялся сгребать со стула, установленного около небольшого обеденного столика, разное барахло и тряпье. Скинув все одной кучей на пол возле лежанки, служившей, судя по всему, кроватью, он выдвинул стул на середину комнатушки.
Вайсман не обратила на гостеприимство хозяина ночлежки никакого внимания. Она принялась ходить по комнате, высматривая что-то среди многочисленного хлама: белья, гор антикварной посуды и прочего барахла. Наконец, она остановилась около деревянного схваченного металлическими обручами по периметру высокого сундука.
Гайн настороженно посмотрел на нежданную гостью.
– Открой-ка этот сундук, Гайн, – Капитолина указала на сундук пальцем.
– Зачем, Капитолина Михайловна? – Гайн в ужасе не сводил с нее глаз.
Вайсман шагнула к сундуку и, взявшись за ручку, попыталась приоткрыть крышку сама.
– Да помоги же ты. Что встал?
Гайну ничего не оставалось делать, как исполнить волю хозяйки Хитровки. Перехватив у нее ручку, он медленно откинул верх сундука. Капитолина оглядела содержимое. Внутри было то же барахло, что и повсюду в комнате.
– Вытряхивай все на пол, – приказала она.
Гайн не посмел ослушаться. Он принялся кропотливо по одной вынимать тряпки.
– Поспешай, Гайн, поспешай, – торопила Вайсман.
На полу вскоре образовалась изрядная куча лохмотьев. Были тут и шапки, и огрызки ткани, и меха, и прочий хлам. Вдруг с очередной порцией рванья на верх этой кучи вывалилась маленькая банка из-под карамелек и покатилась под стол.
– Что в банке? – спросила Вайсман.
– Там… – Гайн замешкался. – Я не помню. Сладости, верно.
– В сундуке-то? А ну открой!
Капитолина решительно подошла к столу.
– Зачем? – возразил было Гайн, но холодный взгляд Капитолины вновь заставил его подчиниться.
Он влез под стол и долго отыскивал там банку. Капитолина не сводила с него глаз. Пескарь приоткрыл крышку.
