– Кое-какая информация поступает, товарищ полковник, сейчас она обрабатывается. Сложно сказать, где правда, а где сплошная деза…
– Короче, – перебил Крылов, раздражаясь. – Что ты хочешь сказать?
– По результатам некоторой аналитической работы, – словно не расслышав грубости полковника, продолжал говорить Усольцев, – вероятнее всего, снайперские винтовки будут использованы где-то в пределах Московской области. Иначе не имело бы смысла доставать оружие именно здесь. Нам думается, что выстрелы должны прозвучать в ближайшие несколько недель. По нашим данным, в числе возможных потенциальных жертв будет генеральный директор «Мосмашстроя». Он очень активно сотрудничал с таганской группировкой, которая предоставила ему «крышу». Но сейчас ребятки выросли, и им уже мало десяти процентов отчислений, и поэтому они решили захватить все. Тем более что в совет директоров были введены несколько их людей. Ребята хотели присвоить производство бескровно, но директор оказался крепким орешком и не соглашается ни на какие уговоры.
– В его адрес были угрозы?
– Неоднократно, – поддакнул майор, – но он относится к ним наплевательски. Сейчас ситуация изменилась, один из доверенных лиц «крыши» обладает правом подписи. Так что генеральный директор им теперь только помеха. Дальше в моем списке управляющий банком «Русич». Мы знаем, что из его банка был получен очень крупный кредит. Кажется, двадцать миллионов долларов, но возвращать эти деньги никто не собирается. Проще убрать директора, чтобы эта неприятная история понемногу замялась.
– Вы его предупреждали?
– Разумеется, – охотно отозвался майор, – но он всерьез наши предостережения не воспринимает. – И, чуть улыбнувшись, добавил: – Наверное, считает себя бессмертным. Хотя охрану вокруг банка усилил значительно.
– Он что, даже не сделал никаких попыток вернуть этот крупный долг?
– Насколько мне известно из оперативных источников, попытки такие были. Крылатская группа дважды заявлялась к должнику, но разговоры идут только на уровне «крыш», и ни к чему конкретному они пока не пришли.
– Да, ситуация складывается глухая, без пары трупов здесь, видно, никак не обойтись, – хмыкнул полковник. – Майор, держи этот банк на контроле.
– Стараюсь, товарищ полковник, – с готовностью отозвался Усольцев.
– Ладно, что там намечаешь дальше?
– Еще четыре крупные фирмы отказались делать отчисления в «общак». По-своему это можно воспринимать как бунт. Среди них директор коммерческого российско-германского банка «Союз». То есть они присмотрелись к своей «крыше», поняли, что не так страшен черт, как его малюют, и решили поступать по-своему.
– Неблагоразумно, – сдержанно заметил Крылов. – Залез под «крышу», то будь добр, расхлебывай до конца. В противном случае это уже не укладывается в систему, а строптивые люди подлежат отстрелу.
Присутствующие невольно заулыбались – полковник милиции говорил так, словно присутствовал на воровском сходе.
– Все верно, товарищ полковник, сами себе создают проблемы.
– Я немного знаю директора этого банка, – Геннадий Васильевич на секунду задумался, – все свои действия он подсчитывает с точностью компьютера. Может, он пошел под милицейскую «крышу», вот и осмелел, как заяц в присутствии подыхающего льва. Что еще?
– Есть угроза в адрес вице-мэра… Не знаю, насколько она серьезна, но сейчас мы прорабатываем его окружение. – Перед майором лежала тонкая папка с оранжевыми тесемками. На фоне темно-коричневого стола лямочки выглядели очень ярко, и взгляды всех присутствующих были обращены именно к ним. Ладони майора во время доклада лежали поверх папки. Внешне это выглядело как клятва на Библии в зале суда.
Кто знает, может быть, так оно и складывается в действительности.
Усольцев говорил об очень серьезных вещах, и подобную информацию мимо ушей пропускать не полагалось.
– Ладно, разберись с этим фактом поконкретнее, что ли… Надо действовать на опережение.
– Может быть, хотите взглянуть? – подвинул майор папку. – Здесь еще десятка полтора фамилий, и каждая из них представляет оперативный интерес.
– Ознакомлюсь, – взял папку из рук Усольцева полковник. – Тяжела, – попробовал он ее на вес. – Здесь еще что-нибудь имеется?
– В эту папку я вложил данные на лидеров группировок, которые находятся в состоянии войны между собой или допускают возможность устранения неугодного человека.
– Толстая получилась, – в голосе полковника прозвучала скрытая похвала. – Когда ты ее собрал?
– Признаюсь, я ее собираю уже давно. Просто время от времени обновляю кое-какие материалы. Вот и пригодилось.
– В общем, так. Вижу, что работа идет недостаточно оживленно, оружие следует искать. Не отбрасывайте ни одну из версий, пока не убедитесь в ее несостоятельности! Все! А теперь за работу.
Глава 14
НА ВСЯКОГО ШАКАЛА ЕСТЬ СВОЙ КАПКАН
– Смотрю я на тебя, Петров, и знаешь, кого ты мне напоминаешь?
– Кого же, Степаныч? – По лицу Маркелова пробежала плутоватая улыбка.
– Сына! – выдохнул Федосеев. – Он у меня такой же дерзкий, как ты. Слова поперек не скажи, вспыхивает как порох. Если бы ты называл меня батей, так я бы и не обиделся. – Голос стареющего охранника заметно потеплел, и ладонь, широкая, словно лопата, дружески опустилась на плечо парня.
– Батя, что ты вокруг меня ходишь, как кот вокруг сметаны. Может, что спросить хочешь, так прямо и скажи.
– Бля буду, узнаю своего сынка, – радостно всплеснул руками Иван Степанович, будто услышал приятную новость. – Его характер, такой же ершистый! Ну как же мне тебя, Дима, сынком-то не назвать, – проснулась в голосе Федосеева еще большая теплота. – Если Ворона на тебя наскакивать будет, так ты мне тут же дай знать, я уж найду способ, как остудить этого засранца!
– Ты за меня, батя, не хлопочи, я привык сам разгребать собственные проблемы, – спокойно, но твердо произнес Захар. – Ты думаешь, я в Москве один, что ли? У меня найдутся люди, которые сумеют за меня постоять. А Ворона – он кто такой? Обыкновенный бычара, с которым мне и разговаривать-то не по чину. Ты, батя, между нами не встревай, я его сам урезоню, если потребуется.
– Ну, ты и крут! – протянул Иван Степанович. – Так и надо держаться, сынок, – дружески похлопал он Захара по плечу. – Так и надо держаться. Нынче этих шавок развелось без меры, и они, как шакалы, сбиваются в кучу и живут без правил.
Трудно было поверить, что всего лишь каких-то две недели назад в этой комнате произошло убийство. Уже ничто не напоминало об этом, вот разве что большое пятно в самом центре комнаты. Его замазывали дважды, но оно каким-то невообразимым способом проступало через толстый слой мастики и болезненно воскрешало трагедию. Все это было далеко от реальности и очень попахивало мистикой. Но более рассудительные головы даже в этом непонятном случае постарались отыскать правдоподобное объяснение – застывшая и впитавшаяся в дерево кровь после каждой обработки смешивалась с мастикой. Правильнее было бы обработать это место скребком.
– На всякого шакала есть свой капкан, – и, подумав, Захар добавил: – А может быть, и карабин.
Иван Степанович одобрительно качнул головой:
– Ишь ты!.. Это ты верно сказал. Образно. Я бы так не сумел, сразу видно, что у тебя голова на плечах есть. А такое дело не вырабатывается, оно папой и мамой дается. С рождения. А кто у тебя родители?
– Вот здесь ты промашку дал, батя. Из детдома я. Кто моя мать, припоминаю с трудом, а отца и вовсе никогда не знал. Мне рассказывали, что родился я на зоне… А там такое дело: через два года ребенка отдают в детдом, а мамка досиживает дальше. Видно, срок у нее большой был, вот и решила лечь под какого-нибудь молоденького вертухая. Все-таки бабам с икрой на зоне послабления дают. Так или иначе, я ее не видел: или сгинула где-нибудь, или просто не захотела себе на шею хомут вешать. Сука, одним словом, – произнес, как выдохнул, Захар.
