Париж понемногу погружался во тьму. Мрак уверенно забирал в свои вязкие объятия крыши домов, кресты на соборах, ажурные ограды, оставляя взору лишь нечеткие контуры строений. Савелий посмотрел в окна соседнего дома, где час назад разглядел чьи-то внимательные глаза. Проемы окон были черны и оттого казались особенно неприветливыми. От дома веяло суровостью и нешуточной опасностью.
Просто дьявольщина какая-то! Наваждение... Мало ли кто может смотреть в окна?
– Значит, это вы прислали мне записку?
– Да.
– Так что вы мне хотели сказать? – поинтересовался Савелий, когда пауза затянулась.
Тимофей Барановский заметно нервничал. Он даже не пытался скрывать свое состояние, – пальцы левой руки беспокойно прошлись по отвороту пиджака вверх, остановились у шеи, уцепились за пуговицу и принялись беспокойно теребить ее. Савелий подумал, что если так будет продолжаться еще минуту, то Барановский просто испортит свой наряд.
– Советую вам внимательно присмотреться к графу д'Артуа. Он совершенно не тот человек, за которого себя выдает. Поверьте мне, он опасен!
Савелий вдруг почувствовал, что беспокойство Барановского невольно передалось и ему.
– С чего вы это взяли? – спросил он как можно спокойнее. – Насколько мне известно, он коллекционер и ведет вполне благопристойный образ жизни.
– На самом деле это – видимость, – горячо заверил Барановский. – В действительности д'Артуа очень скользкий и жестокий человек! Я бы советовал вам поберечься!
– Какие у вас основания думать так?
– Не буду скрывать, я действительно занимался подделкой картин. Я собрал группу художников, которые по моему заказу рисовали картины. Самые разные!.. Еще совсем недавно я имел солидных клиентов, которые не были особенно привередливы. Им-то я и сбывал изготовленные картины. Могу похвастаться, некоторые из моих картин выставлены сейчас во многих ведущих музеях мира. А однажды ко мне попали две картины двенадцатого века. Какого-то неизвестного художника. Достаточно было одного лишь взгляда, чтобы понять, что я имею дело с настоящими шедеврами!
Савелий скупо улыбнулся:
– Кажется, я знаю, откуда у вас эти картины. Они были похищены у Строганова. На одной картине – красивая женщина, а на другой сцена из Страшного суда. Уж не вы ли, голубчик, были вдохновителем этого ограбления?
Барановский нахмурился:
– Вам ли спрашивать об этом?
– Все мы не без греха... Продолжайте!
– Я знал, что граф – фанатичный коллекционер, и предложил ему одну из этих картин.
– Для него это стало настоящим подарком.
Барановский выглядел слегка смущенным:
– Хм... Дело в том, что мы сделали с этой картины копию и продали ему.
– Вот оно как.
– Через какое-то время он поинтересовался, не будет ли у меня еще какой-нибудь картины того же периода. Я предложил ему «Страшный суд». Она его тоже очень заинтересовала. Он предложил мне за нее очень хорошие деньги, отказываться было грех.
– Вы с нее тоже сделали копию?
– Да, – не без труда произнес Барановский. – Дело казалось завершенным, но каким-то неожиданным образом он узнал о том, что это были всего лишь копии. Хотя картины были выполнены с исключительной точностью. Художник, копировавший картины, даже состарил холст. Знаете, есть специальная технология, краска темнеет и покрывается паутинкой трещин. Через несколько дней граф выразил мне претензии по этому поводу и сказал, что его интересуют только подлинники! Я попытался потянуть время, но неожиданно художник, сделавший копии, был убит! Разговор наш продолжился, и граф стал требовать подлинники. В тот раз он откровенно угрожал. Я спросил у него, как он догадался, что картины оказались фальшивками. Вот тогда-то он и сообщил мне, что на оборотной стороне холста должны быть мистические знаки. Действительно, на подлинной картине были нарисованы какие-то круги и линии, понять которые мы так и не сумели. На размышления граф дал мне неделю. Несколько раз какие-то неизвестные провожали меня до дома, дважды проникали в мой замок и рылись в моих вещах. Я бы и рад был отдать ему оригиналы, но из ячейки банка, где я их держал, они были похищены. Может быть, вы что-нибудь знаете об их судьбе? – с надеждой спросил Барановский.
Савелий слабо улыбнулся:
– Не тешьте себя иллюзиями.
– Понимаю... А через неделю был убит еще один из моих художников. Его голова была подброшена под порог его родительского дома.
– Такие вещи в традициях Востока, – задумчиво сказал Савелий.
Глаза, следившие за ним из окна, теперь не казались ему какой-то случайностью.
– С того времени, как я предложил картины графу, у меня все пошло из рук вон плохо. Просто какое-то проклятие! – негодовал Барановский. – Моих художников стали находить убитыми – кого с перерезанным горлом, а кого с проломленным черепом! Полиция это списывает на обыкновенные бытовые убийства. Но я- то знаю, что это не случайно! Эти картины принесли мне одни страдания и убытки.
Савелий остановился:
– Ясно. Вы пытались объясниться с графом?
– Дважды! – с жаром откликнулся Барановский. – Предлагал ему деньги. Но он только смеялся над моими предложениями. И настаивал на том, чтобы я отдал ему картины. Я даже пытался ему угрожать, но это ни к чему не привело. Сейчас у меня такое ощущение, что петля затягивается вокруг моей шеи.
Савелий нахмурился, в последнее время он и сам испытывал нечто подобное. Образно выразился господин Барановский, ничего не скажешь!
– Но, собственно, что вы хотите от меня?
– А вы не догадываетесь?
– Ничуть!
– У меня такое ощущение, что за графом д'Артуа немалое криминальное прошлое. Ведь он как-то совершенно неожиданно появился в Париже. А потом, впрямь ли он тот, за кого выдает себя? – прищурился Тимофей Барановский.
– У вас действительно есть основания, чтобы сомневаться в этом?
– И немалые! – заверил Барановский. – Мне нужна ваша помощь. Я знаю, что у вас большие связи в криминальном мире. Ведь можно выяснить, откуда он взялся. И, когда мы узнаем все темные стороны его биографии, можно будет держать его в узде.
– Это что – шантаж?
– Если хотите, да!
– Господин Барановский, вы меня не за того принимаете. Разве я похож на шантажиста?
– Не отказывайтесь, Савелий Николаевич, подумайте! – взмолился Барановский, сцепив ладони в замок. – Ведь вы уже однажды помогли мне и выкрали у него картину!
Савелий нахмурился:
– Артуа узнал, что его провели, и убил того эксперта, который ее оценивал.
– Ну, вот видите! – почти радостно выкрикнул Барановский. – Я же сказал, что это очень страшный человек. Савелий Николаевич, я отчетливо чувствую большие деньги! А чутье меня никогда не подводило. Из него можно будет вытянуть столько денег, что их еще хватит на ваших внуков! И не нужно будет трясти отмычками и рисковать понапрасну, он сам выложит вам деньги.
Вышли на улицу, освещенную фонарями. Метрах в тридцати от них, заложив руки за спину, прогуливался полицейский. Взглянув на приближающуюся странную пару, он зашагал прежним маршрутом, вдоль улицы. Судя по его размеренной походке, мужчины не вызывали у него никакого опасения. Хотя только сейчас Савелий осознал, как нелепо он в своем маскарадном костюме выглядит рядом с респектабельным Барановским.
– И сколько же вы хотите получить с него? Барановский, поджав нижнюю губу, задумался.
