От подобного сочетания живописных полотен меня аж перекосило – не то чтобы я недолюбливал какое-либо из этих направлений, наоборот, каждое из них мне нравилось по-своему. Однако любой ценитель живописи со мной согласится в том, что ранний Гюэ очень плохо выглядит рядом с поздним Вандергаафом, а экспрессивный Фарель и мрачный Шен вообще ни с кем, кроме самих себя, не сочетаются. Пришлось мне самому тут же по ходу дела исправлять издержки производства «умного» дома, благо для этого не было необходимости совершать никаких телодвижений, лишь вообразить со всеми возможными подробностями, как все должно выглядеть, и нате вам готовый результат. После недолгих манипуляций бестолковое нагромождение живописи на стенах было заменено пятью весьма удачными, на мой взгляд, копиями полотен из цикла «Создание Земли» кисти бессмертного Альматэля и парочкой воздушных акварелей Курчи.
Остальные детали интерьера гостиной мне вполне пришлись по душе. Плазменная панель видеоплеера в половину стены и музыкальный центр выглядели вполне стильно, несмотря на то, что меню местной «электроники» предлагало лишь то, что я когда-либо уже имел счастье видеть или слышать. Без всякого сомнения, музыка и фильмы были извлечены домом из моего подсознания, поскольку общеизвестно, что, увидев или услышав что-нибудь однажды, мозг всякого разумного существа архивирует информацию и надежно хранит ее всю оставшуюся жизнь.
Даже пылающий камин не был лишним в гостиной, ибо температура в помещении не превышала восемнадцати градусов, а высокие стрельчатые окна, выходящие в заснеженный сад, создавали убедительную иллюзию того, что на дворе самый настоящий зимний полдень Средненордландской полосы. Я подошел к окну и, нажав на ручку запорного механизма, распахнул его. Морозный воздух густыми седыми клубами тут же не преминул ворваться внутрь. Вдохнув носом леденящую зимнюю свежесть, я наконец-то осознал, что за окном вовсе не дешевая имитация из ваты и слюдяных блесток, а самая настоящая зима с самыми настоящими сугробами и самым настоящим трескучим морозом градусов эдак под двадцать пять – тридцать. Постояв несколько минут у раскрытого окна и надышавшись вволю одуряющими запахами зимы, я не без сожаления прикрыл створки – не то чтобы успел замерзнуть, больше из опасения подхватить какую- нибудь коварную простуду и подвести товарищей.
Спальня поразила меня огромной кроватью, примерно три на четыре метра. Я несказанно подивился собственной фантазии: «Неужели, Коршун, ты всю жизнь мечтал именно о таком аэродроме?» Остальная мебель – платяные шкафы, стулья, туалетный столик и зеркало в полный рост – вполне вписывалась в стандарт гостиничного номера класса люкс. Единственное окно здесь было настежь распахнуто. К моему глубокому изумлению, на дворе властвовала звездная весенняя ночь. Вместе с ароматами прелой прошлогодней листвы, отлежавшей целую зиму под уже растаявшими сугробами, и пряным запахом лопающихся почек в помещение проникали трели озабоченных продолжением рода лягушек и пересвист каких-то неугомонных пичуг.
«Ну что же, – решил я, – для отдыха обстановка вполне подходящая».
Дальнейший осмотр выделенных в мое пользование любезным Громыхалой покоев смог преподнести еще множество сюрпризов. Просторный кабинет хоть и выходил окнами на офирские джунгли, был укомплектован самым настоящим компьютером с неограниченным трафиком доступа в Мировую Паутину. Необъяснимо, но факт – каким-то сверхъестественным способом местная магомеханика смогла осуществить одно моих из самых заветных желаний. Первым делом я посетил сайты новостей. Ничего особенного в мире за время отсутствия Коршуна не случилось, даже само имя грозного вора начало выветриваться из памяти простого обывателя – не мудрено в наш динамичный век: если постоянно не заявлять о своем существовании, даже самые верные фанаты очень быстро переметнутся в лагерь конкурента. Затем проверил сохранность своих нажитых непосильными трудами сбережений. С удовлетворением крякнул, подсчитав дивиденды, и лишний раз убедился в том, что в свое время поступил весьма дальновидно, доверив кровные не кому-нибудь, а банковской сети, принадлежащей горным карликам. В самом конце мельком ознакомился с новостями культурной жизни и, убедившись в том, что все более или менее интересные премьеры спектаклей столичных театров состоятся лишь осенью, оторвался от компьютера и продолжил обход апартаментов.
Прямо из кабинета через отдельный вход можно было попасть в зимний сад.
– Почему зимний, – спросите вы, – разве бывает зима на экваторе?
В том-то и дело, что за двойным стеклом оранжереи царила золотая осень, и по многим характерным признакам можно было сделать вывод, что холодное время года не за горами. После того, что я увидел за окнами гостиной и спальни, сильно удивляться не стал и посчитал все отмеченные мной климатические нестыковки как внешнее проявление магического гения хозяина дома. Однако огромная площадь застекленной и уставленной кадками с субтропическими растениями территории заставляла задуматься о парадоксах пространственного характера. Если к гостиной приплюсовать площади спальни, кабинета и оранжереи, получалось, что только мои апартаменты и могут поместиться на целом этаже. Но я доподлинно знал, что все мои товарищи получили ключи от номеров так же, как и я, именно на втором этаже. Дальнейшее обследование жилых помещений выявило наличие еще двух спален для гостей со своим видом из окна в каждой; кинотеатра на два десятка посадочных мест; тренажерного зала с кучей самого навороченного «железа» и электроники; бассейна, а также настоящей бани с годовым запасом березовых и дубовых веников в предбаннике. Кроме того, я обнаружил кучу других помещений: несколько туалетных, бильярдной, курительной и прочих узкоспециализированных комнат и комнатушек. Обходя все это великолепие, я все больше и больше задумывался о том, каким образом оно смогло поместиться в небольшом на вид домике. Устав ломать голову, махнул рукой и решил оставить все вопросы на потом, а для начала попросту воспользоваться предоставленными в мое распоряжение благами цивилизации. Полностью разоблачившись и вооружившись распаренным в кипятке веничком, я направился в парилку, не забыв по дороге бросить грязную одежду в прожорливую пасть стирального автомата…
Завернувшись в пестрый хлопчатобумажный халат, услужливо оставленный вместе с мохнатым полотенцем чьей-то доброй рукой на вешалке в предбаннике, я восседал на одном из диванчиков гостиной, млея от счастья после трехкратной термической обработки в раскаленных недрах парилки. Давненько я не имел счастья вкусить подобной радости. До того момента, пока не началась кутерьма вокруг загадочной шкатулки, еженедельная процедура посещения Центральных Вундертаунских Бань была для Коршуна неукоснительным правилом. За время этих походов был сформирован избранный круг любителей попариться по определенной методике, поболтать на разные интересные темы во время оздоровительных процедур и выпить пивка или чего покрепче после их завершения. Конечно же, знаменитого вундертаунского вора там знали не только под другим именем, но и под другой личиной. Среди товарищей я пользовался заслуженным уважением за умение поддать парку по всем неписаным правилам банного искусства и пройтись по телу приятеля веничком так, что любые хвори и немощи тут же торопились убраться куда подальше.
…Я прихлебывал светлое пиво из запотевшего бокала, одновременно умудряясь следить краешком сознания за сюжетной линией оперного спектакля под названием «Падение Мессии» и обдумывать сложившуюся ситуацию. Пока я с разинутым от удивления ртом обследовал свои временные хоромы, в голове невольно сформировался один закономерный вопрос: «С чего это вдруг Громыхале понадобилось ублажать столь изысканным образом непрошеных гостей?» На мой взгляд, было бы вполне достаточно, если бы нас поселили в обычные апартаменты с кондиционированным воздухом и элементарными сантехническими удобствами. Неужели всему причиной злополучная шкатулка? Я вспомнил, как загорелись драконьи глаза при одном лишь упоминании об артефакте и как засверкали они в тот момент, когда ларец попал в лапы чародея. Что-то здесь нечисто. Может быть, зря Матео так запросто доверился незнакомцу? Мало ли что там говорил о благородстве драконов Калина – вполне возможно, старый гном, прожив на белом свете более трех тысячелетий, страдает необратимыми изменениями мозговых извилин под названием: «прогрессирующий старческий маразм». К тому же сам Громыхала недавно напустил туману, поведав о том, что Калина – самый настоящий дракон. Интересно, как это гном может быть драконом? То ли он способен к перевоплощению в огнедышащую (точнее, мечущую огонь, ибо дышать огнем вряд ли возможно) рептилию, точно так же, как здешний хозяин умеет запросто принять человеческий облик. Вполне вероятно, гном смог овладеть драконьей магией в полной мере и получил номинальный статус Дракона. Я вспомнил давний спор короля гномов и древнего Калины, состоявшийся в Харальском замке, когда старик воодушевленно, даже задиристо встал на защиту драконьего племени, и от души рассмеялся. Интересно, по какой такой причине старый пердун ни словом не обмолвился о своем знакомстве с
