подчиниться.
– Что ж, обыскивайте, раз имеете на то право, – невозмутимо произнесла Елизавета и опустилась в кресло. – И арестовывайте, если в вашем городе уже поголовно выловлены все воры, грабители и убийцы и вам просто нечем себя занять. Но, уверяю вас, это какая-то ошибка. Меня действительно зовут Елизавета Петровна, и я, как вы изволили сказать, действительно окончила Смольный институт. А вот в остальном я вынуждена с вами решительно не согласиться.
– Ну, нам вашего согласия, в общем-то, и не требуется, – весьма вежливо произнес начальник судебно-уголовной милиции и приказал начать обыск.
Минут через двадцать Лузгин с двумя милиционерами перевернули в нумере все вверх дном, но ничего компрометирующего не обнаружили.
– А вы прекрасно держитесь, гражданка Родионова, – сказал Лизавете Николай Иванович, когда закончился обыск. – Видна старая закалка.
Лиза спокойно посмотрела на Савинского и промолчала.
Черт побери, эта женщина, столь надменно и холодно смотревшая на него, начинала вызывать у него раздражение, неприятной волной поднимающееся откуда-то изнутри. Ничего, когда они возьмут Родионова, она станет более сговорчивой. А они его возьмут.
Обязательно!
– А где, позвольте полюбопытствовать, ваш муж? – мягко, словно походя, спросил Савинский.
– Муж? – Елизавета Петровна ясно посмотрела на Николая Ивановича. – Какой муж?
– Не валяйте дурака, гражданка Родионова, – произнес сурово Савинский. – Я спрашиваю вас о вашем муже Савелии Николаевиче Родионове.
– Вы что-то путаете. Я замужем за совершенно другим человеком, – спокойно произнесла Лиза.
– Вот как? А с кем же вы тогда приехали в Казань и остановились в этих нумерах?
– Простите, но на этот вопрос я отказываюсь вам отвечать, – с некоторым вызовом произнесла Елизавета и демонстративно повернула хорошенькую головку в сторону. – Это, простите, мое личное дело.
– А-а, – понимающе протянул Николай Иванович и широко улыбнулся. – Позвольте, тогда я расскажу за вас. Значит, дело было так... В поезде по пути следования в Казань вы познакомились с привлекательным и, по вероятию, небедным человеком и прониклись к нему... Ну как бы это сказать поаккуратнее... симпатией... Вот и не устояли!
Елизавета передернула плечами:
– Понимайте, как вам будет угодно.
– Кстати, а не угодно ли вам будет сообщить нам цель посещения Казани?
– Я люблю путешествовать, знакомиться со всякими достопримечательностями, – серьезно отвечала Лиза. – И давно мечтала побывать Казани, посмотреть на ее храмы и монастыри.
– Это в такое-то неспокойное время? Когда чехословаки под самым боком? Вы, по всему видать, очень романтичная натура.
– Разве от этого как-то меняется архитектура города? – удивилась Елизавета. – Петропавловский собор как стоял, так и стоит. Я уже успела осмотреть его и считаю, что этот собор является лучшим образчиком так называемого московского барокко. Если вы не согласны со мной, то внимательно всмотритесь в это прекрасное двухъярусное сооружение с пристроенными к нему с восточной стороны апсидами, а с западной – трапезной и с обходной галереей, к которой ведут два широких парадных крыльца, с четвериком над центральной частью. А как великолепен восьмерик, увенчанный глухим восьмигранным барабаном.
– Хм-м, а вы весьма подкованы в архитектуре. Чувствуется, что не зря провели время в институте благородных девиц. Вижу, что там учили всем этим мудреным словам, – произнес Савинский, глядя в непроницаемые зеленые глаза Лизы. – Однако я не закончил. Итак, вы прониклись к своему попутчику симпатией, и он ответил вам тем же. А по приезде в Казань вы решили остановиться в одной гостинице и одном нумере, чтобы иметь благоприятную возможность наслаждаться обществом друг друга. Я правильно излагаю?
– Совершенно верно, – спокойно подтвердила Елизавета и благодарно посмотрела на Савинского. – Ну, посудите сами: я замужем, он женат, но возникшее между нами чувство диктует нам быть вместе. И мы записываемся в нумерах как муж и жена. А что еще оставалось нам делать?
– Действительно, – язвительно произнес Николай Иванович, – что вам еще оставалось делать. Ну, и где сейчас находится ваш... возлюбленный попутчик?
– Он... – Лиза запнулась, и ее глаза наполнились слезами. Ей вдруг стало трудно говорить, и казалось, она еле сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. – Он бросил меня...
– Мерзавец! – покачал сокрушенно головой Савинский. – Бросить такую женщину, одну, в городе решительно ей незнакомом, да еще в такое неспокойное время. Положительно, мерзавец! И когда это случилось?
– Сегодня утром, – еле слышно произнесла Лизавета. – Он сказал, что я надоела ему...
Крупная слеза покатилась по ее щеке и застыла на подбородке вот-вот готовой упасть капелькой. Лиза выглядела растерянной, беспомощной и при этом была трогательно мила.
– Какая несправедливость! – посетовал Николай Иванович. – Слушая вас, у меня возникло неодолимое желание броситься вслед обидчику такой обворожительной женщины и пребольно набить ему морду... извиняюсь за выражение. Вы просто милое и беззащитное дитя. Как же это вас так обманули? – всплеснул руками Савинский.
– Я очень доверчива.
– Браво! – вполне искренне похлопал в ладоши Николай Иванович. – Вы великолепная актриса. Вам бы в Московском художественном театре играть да публику радовать имеющимся у вас талантом, а не помогать своему мужу-медвежатнику сейфы потрошить. На пистолетик, что мы у вас в ридикюле нашли, разрешение имеется? Нет, не имеется? Как жаль. Ведь ношение огнестрельного оружия в настоящее время является уголовно наказуемым преступлением.
– Я не знала...
– Незнание, гражданка Родионова, не освобождает вас от ответственности.
– Я не Родионова, сколько вам об этом говорить?
Савинский подошел совсем близко к Лизавете.
– Я ведь узнал вас, Елизавета Петровна. Я вас видел тогда, в девятьсот девятом году, когда ваш муженек охотился за раритетной короной императрицы Екатерины Великой. Остановились вы тогда здесь же, в нумерах «Франция», только раньше прежний хозяин этой гостиницы именовал ее отелем. И уверяю вас, найдутся еще люди, которые, несомненно, признают в вас Елизавету Петровну Родионову, урожденную дворянку Волкову. А у вас бумаги на совершенно иное имя, то бишь фамилию...
– К чему это вы? – посмотрела на Савинского Лиза высохшими глазами.
– А к тому, что вы арестованы вследствие присвоения себе чужих документов и хранения и ношения огнестрельного оружия. Здесь, в нумере, нашими сотрудниками будет устроена засада, и когда ваш муженек вернется, он будет арестован тоже. Вам же теперь остается только следовать за нами. И, пожалуйста, – Савинский выразительно посмотрел на Лизавету, – не создавайте ни себе, ни нам лишних проблем.
Елизавета непонимающе пожала плечами и повернулась к двери.
– Прошу, – любезно произнес Николай Иванович, предупредительно и по-старорежимному учтиво открывая перед Лизой дверь.
– Благодарю, – ответила она и медленно ступила за порог гостиничного нумера, за коим ее ожидало новое, неведомое и, очевидно, страшное...
Глава 10. ГАЗОВАЯ АТАКА
Два электрических фонаря весьма слабенько освещали крыльцо внушительного здания Казанского отделения Государственного банка РСФСР. Однако в их неясном свете было видно, что вместо одного часового вход в банк охраняют двое.
– Это еще что за новость, – буркнул про себя Савелий, ни к кому не обращаясь, однако его услышали. – Они что, решили проявить бдительность?
– Нищиво, хузяин, сыпыравимся, – тихо произнес Мамай, а адъюнкт-химик прошептал:
– Какая разница, Савелий Николаевич? Газу все равно, сколь человек ему усыплять, одного или десяток.
