– Надеюсь, вы сполна удовлетворены? – спросил у князя Леонид.
– Мы с вами еще встретимся.
– Всегда к вашим услугам, – сказал Варнаховский, направляясь к карете. – Где меня искать, вы знаете. – Посмотрев на небо, досадливо поморщился: – Посмотрите, какие тучи собираются, еще не хватало, чтобы я простудился. Вот будет потеха помереть от простуды после смертельной дуэли…
Подхватив одежду, он поблагодарил секундантов и заторопился к карете.
– Прошу меня извинить, господа, мне весьма приятно ваше общество, но сейчас меня ждут более занимательные дела.
Перед тем как захлопнуть дверцу кареты, Леонид бросил короткий взгляд на князя, которого подхватили под руки. Доктор, присев на корточки, уже перевязывал поцарапанный бок. Рана была неглубокая, но вид пролитой крови выглядел пугающим.
– Чего стоишь, Евдоким? Трогай! – прикрикнул Варнаховский на возницу.
– Как вы его, ваш бродь! – взволнованно сказал тот.
– Переживал?
– А то!
Дутые колеса захрустели по щебню; карета, сделав небольшую дугу, развернулась и покатила в гору по извилистой узкой дороге.
Глава 21
Он здесь хорош
В отличие от подавляющего большинства руководителей, с которыми когда-либо довелось работать Бобровину, начальник Третьего отделения граф Уваров отличался невероятным хладнокровием. Впрочем, повышать голос ему и не требовалось – достаточно было едва повести бровью, чтобы нагнать на любого собеседника животный страх.
Уваров неприязненно поморщился, что должно было означать крайнюю степень негодования. Со стороны могло показаться, что Александр Петрович весьма скуп на разного рода эмоциональные переживания, но в действительности это было не так. Его холеное, слегка одутловатое лицо, на первый взгляд казавшееся совершенно неподвижным, могло отражать как невероятную радость – всего-то едва заметным движением губ, – так и крайнюю степень раздражения – поджатым подбородком, отчего под щеками образовывались длинные кривые складки.
Сейчас действительный тайный советник был невероятно зол, о чем свидетельствовала слегка приподнятая правая бровь.
– Вы меня разочаровали, – произнес он тихим голосом, от которого в жилах застыла кровь. – Вы говорили, что устранение Варнаховского произойдет очень тихо, а в действительности вы его не только не устранили, но при этом наделали много шума, сделав из него настоящего героя. Вы просматривали последние номера французских газет?
Третье отделение выписывало с полсотни зарубежных изданий, так что Бобровин имел возможность познакомиться с подвигами поручика Варнаховского из первых уст. Но сейчас следовало дать понять, что о произошедшем он имеет лишь смутное представление. Глядишь, вместе со словами граф выпустит из себя всю накопившуюся желчь.
Кашлянув, Бобровин ответил:
– Только поверхностное.
– А вы бы потрудились взглянуть, милейший Кирилл Федорович. – Подняв одну из газет, действительный тайный советник продолжил: – В газете «Огни Ниццы» пишут о том, что «
Тот самый случай, когда отказываться было бы ошибкой. Вытянув шею, Бобровин увидел большую фотографию, на которой был запечатлен во весь рост улыбающийся поручик лейб-гвардии Варнаховский. Он выглядел настолько искренним в проявлении своих чувств, как будто хотел обаять всех подписчиков «Фигаро». Возможно, у него это даже получилось. Обычно столь откровенные лица людям нравятся. Не исключено, что по приезде в Париж женщины будут встречать его цветами, а газета «Фигаро» заполучит дополнительных подписчиков.
– Он здесь хорош, – хмыкнул начальник первой экспедиции.
– Не то слово! Уверен, эта публикация добавит ему еще не один десяток поклонниц, – эта самая «Фигаро» на все лады нахваливает господина Варнаховского. Если дело будет и дальше продолжаться таким же образом, то в Россию он вернется национальным героем. Кстати, что за человек этот князь Джакометти? Он действительно из князей?
– Именно так, ваше сиятельство, – охотно ответил Бобровин. – Правда, из обедневших.
– Откуда же он взялся?
– Он один из доверенных людей Раевского. Выполнял для него разного рода поручения, в том числе заказные дуэли. Всякий раз он успешно справлялся. На его счету более двух десятков поединков со смертельным исходом. Никто даже не мог предположить, что этот Варнаховский окажется более искусным фехтовальщиком.
– От варианта с дуэлью следует отказаться. Нужно придумать что-нибудь иное. Например, ограбление… Не мне вас учить, как оно должно совершиться.
– Я сделаю все, что нужно, господин граф. По этому поводу у меня имеется одна блестящая идея, но для этого мне нужно выехать во Францию.
– Хорошо, даю вам десять дней, не больше. И сегодня же свяжитесь с Раевским, пусть в следующий раз получится так, как нужно.
Управляющий филиалом «Французского банка» в Ницце находился в приподнятом расположении духа. Сегодня утром он получил из России сообщение о том, что русский царь Александр Второй намерен положить в его филиал три миллиона рублей золотом на счет своей морганатической супруги Екатерины Долгорукой. Столь неожиданный и солидный вклад он воспринимал как личную заслугу и наверняка в дальнейшем будет отмечен поощрением, и даже не исключал того, что ему предложат место генерального директора в головном банке – благо прежний управляющий уходит на пенсию. Тем более что на новую должность заложен солидный фундамент. Если все-таки подобное перечисление состоится, то по вкладам банк в Ницце будет значительно «тяжелее» парижского.
Так что у него было достаточно оснований, чтобы провести остаток дня в добром расположении духа.
Постучавшись, в кабинет вошел секретарь – красивый высокий юноша с вьющимися волосами – и, передав визитку, сообщил:
– Господин управляющий, к вам посетитель. – На визитной карточке, врученной секретарем, было написано «
– И это все? – удивленно спросил управляющий. – Он сказал что-нибудь еще? По какому он делу?
– Сказал, что дело конфиденциальное и он разъяснит его при личной встрече.
В душе управляющего шевельнулось недоброе предчувствие. Почему-то вдруг подумалось, что остаток вечера будет безнадежно испорчен.
– Пусть войдет. Выслушаем, что ему нужно.
Секретарь вышел. Управляющий не успел сложить в стопку разложенные на столе бумаги, как в комнату вошел человек лет тридцати пяти, в добротном темно-сером укороченном сюртуке с зауженными рукавами, вышитым из легкой шерстяной ткани. Сюртук украшали перламутровые пуговицы и запонки с рубинами. Под сюртуком клетчатый синий жилет. На шее повязан широкий шелковый галстук, скрепленный изумрудной брошью. На короткой бисерной цепочке, висевшей на жилетном кармане, золотые часы. На безымянном пальце шафранная печатка с камеей. На ногах закрытые остроконечные туфли черного цвета, на голове дымчатого цвета шелковый цилиндр. Вне всякого сомнения, перед ним был франт, следящий за модой и
